Сиятельный

— Думаете, меня остановит эта фальшивка?

— Фальшивка? Докажите!

— Доказать, что я — это я? Это уже какие-то «Приключения Алисы в Стране чудес»! И я точно знаю, кто из нас не в своем уме!

— Покиньте мой дом, — уже спокойней повторил граф, вновь обретя уверенность в себе.

Я оценивающе взглянул на него, решил, что нам и в самом деле больше не о чем разговаривать, и принялся застегивать пиджак.

— Еще увидимся, — пообещал я, направляясь на выход.

И тут же засобирался банкир.

— Леопольд! Уделите мне минуту вашего времени…

— Господин Левинсон! — повысил голос граф Косице. — Я — единственный законный распорядитель имущества семьи. Если вы передадите драгоценности моей родительницы этому самозванцу, придется подать на вас в суд. Это вам ясно?

— О, дорогой граф, не утруждайте себя подобными предупреждениями, наши юристы разбираются в законах не хуже вашего поверенного, — беспечно улыбнулся банкир и поторопил меня: — Не будем впустую тратить время, его и без того потрачено предостаточно…

Мы покинули кабинет, прошли мимо взвинченных лакеев и спустились на первый этаж по лестнице, а там нас встретил Филипп с зеленовато-белым лицом свежего утопленника. От его пристального взгляда заломил затылок, но я лишь дружелюбно улыбнулся дворецкому, взял с полки котелок и вышел на улицу.

— Позвольте подвезти вас, — предложил господин Левинсон, проследовав за мной.

Я ожидал подобного предложения с самого начала, поэтому сразу ответил согласием.

Банкир приказал кучеру сложить верх ландо, затем с любопытством поинтересовался:

— Возможно, мой вопрос покажется вам бестактным, Леопольд, но что случилось с бедным дворецким?

— Ничего страшного, — улыбнулся я, — бедняге просто показалось, будто он утонул.

— И вы можете поступить так с любым?

— Нет, господин Левинсон. Разумеется, нет.

— Просто Исаак, если не возражаете.

— Нет, Исаак, ни с кем другим этот фокус бы не прошел.

— Позвольте узнать почему?

— Филипп в детстве чуть не утонул в пруду, его едва откачали. Об этом мне рассказал его брат-близнец. Подобное происшествие не могло не наложить на человека свой отпечаток. Я просто воспользовался этим знанием, только и всего. Таков мой талант.

— Ах, вот оно что! — заулыбался банкир. — Графу, так понимаю, вы тоже пытались наступить на больную мозоль?

— К сожалению, неудачно, — поморщился я и вслед за собеседником забрался в ландо.

Мы уселись друг напротив друга, кучер встряхнул поводьями, и экипаж тронулся с места. Рессоры мягко скрадывали неровности проселочной дороги, толстые каучуковые колеса легко перекатывались через камни и ямы, тряска почти не ощущалась.

— Содовой? — предложил банкир, открывая дорожный ящик.

— Не откажусь.

Господин Левинсон достал сифон, наполнил стакан искрящейся на солнце водой и протянул мне.

— Мы возвращаемся в город, — сообщил после этого банкир. — Составите мне компанию или сойдете у станции?

Я сделал несколько глотков, смывая неприятный привкус, закинул в рот мятный леденец и без обиняков заявил:

— Это зависит от предмета вашего интереса ко мне, Исаак.

— Видите ли, виконт, — мягко улыбнулся банкир, — я оказался в чрезвычайно щекотливой ситуации. В обычных обстоятельствах уже к концу дня вы получили бы драгоценности вашей усопшей бабушки, но свидетельство о смерти — вашей смерти! — связало мне руки. Граф пригрозил судебным иском и, надо сказать, у него имеются для этого все основания.

— И что теперь делать?

— Вам придется аннулировать свидетельство о смерти через суд. К сожалению, процесс может затянуться на долгие годы.

— Проклятье! — не удержался я. — И все из-за какой-то фальшивки!

— Вряд ли есть способ доказать, что документ был оформлен задним числом.

Я кивнул.

Согласно имперскому уложению о без вести пропавших, признать человека умершим можно уже через год после исчезновения, поэтому у дяди было предостаточно времени, чтобы получить злосчастное свидетельство на абсолютно законных основаниях. И пусть заблаговременно он этого сделать не удосужился, реальных доказательств допущенных злоупотреблений мне не найти.

— Леопольд, кто-то знал вас до… — Исаак запнулся, но все же продолжил, — того трагического происшествия?

— Нет, — качнул я головой. — Графа и графиню взорвали анархисты; это случилось незадолго до того, как нас… прокляли. Все слуги погибли в ту самую ночь, а отец скончался шесть лет назад. Я и вернулся только после этого…

— Родственники с его стороны?

— Никого не осталось, — уверил я собеседника. — Только дядя, чтобы его…

— На поддержку графа вам рассчитывать не приходится, — мягко улыбнулся иудей.

Я поморщился и вновь поинтересовался:

— Исаак, какой у вас ко мне интерес?

— Можете сказать, сколько у вас накопилось долгов? — удивил меня банкир неожиданным вопросом. — Точная сумма не имеет значения, важен порядок цифр.

— Тридцать или сорок тысяч, — ответил я, поскольку не видел в этом особого секрета. — Точно не больше сорока.

— За шесть лет накопить столько долгов? — с уважением посмотрел на меня господин Левинсон. — Да у вас талант!

Я только рассмеялся.

— Большая часть этой суммы досталась мне от отца, да и процентов за эти годы набежало немало.