Сиятельный. Прелюдия

– Главный инспектор приказал успокоить рабочих. В первую очередь организуем нормальное ночное патрулирование. Я встречусь с управляющим, на тебе осмотр места преступления…

Какое-то время мы обсуждали грядущее расследование, а потом инспектор вновь закурил и небрежно спросил:

– Как тебе зимний бал, Лео?

Внутри у меня всё дрогнуло, но виду я не подал и спокойно ответил:

– До сих пор под впечатлением.

– Это что! – рассмеялся инспектор. – Видел бы ты, какой салют устроили два года назад на пятидесятилетие Ночи титановых ножей! Падшим в аду тошно было!

Роберт Уайт пустился в воспоминания, а я кивал и поддакивал в нужных местах. За окном понемногу светлело, потом раздался длинный гудок, и поезд начал замедлять свой бег.

– Наша станция! – объявил инспектор. – Скажи остальным!

Я вернул очки на нос и поспешил в свой вагон.

На улице оказалось холодно и ветрено. Выпавший за ночь снег и не думал таять, на тротуаре посверкивали тронутые ледком лужи.

– Теперь ещё до фабрики ехать, – с тоской огляделся по сторонам Джимми, – задницу морозить…

Билли закинул в рот табачную жвачку и сплюнул под ноги жёлтую слюну.

– Смотри, ничего другого не отморозь. Будешь ходить – позвякивать! – усмехнулся констебль, но видно было, что уныние напарника передалось и ему.

Как, впрочем, разделяли его и мы с Рамоном. В Новом Вавилоне снег был явлением нечастым. На климате сказывалась близость побережья Атлантического океана, мокрые белые хлопья обычно таяли, едва касаясь земли.

Дьявол! От Атлантиды до Португалии рукой подать и Африка не так далеко, а в горах холод будто в Сибири!

– Позвякивать? – фыркнул Джимми. – Уж лучше пусть звякают, чем фабричный мясник их под корень отчекрыжит!

– Не беда, в Персию поедешь евнухом работать! – легко нашёлся с ответом Билли.

– Завязывайте, – попросил я шутников, выведенный из себя упоминанием прозвища, прилипшего к убийце с лёгкой руки газетчиков. – Без вас тошно…

В этот момент поезд покинул инспектор Уайт в сером плаще и котелке расцветкой ему под стать. В одной руке он нёс трость, в другой потёртый кожаный саквояж. Вслед за ним вышагивал нагруженный багажом носильщик.

– За мной! – отсалютовал нам тростью начальник и зашагал в обход здания железнодорожной станции.

Там у ограды нас поджидал полицейский броневик. И пусть железная коробка на четырёх мощных колёсах и с пулемётной башенкой на крыше особым комфортом не отличалась, мы поспешили забраться в него, укрываясь от студёного ветра.

Я с констеблями устроился на лавках в кузове; Роберт Уайт со всем удобством расположился рядом с водителем.

Пороховой движок хлопнул раз-другой, потом размеренно затрещал, и неповоротливая на вид махина резво выкатила на дорогу. Джимми и Билли очень быстро задремали, Рамон Миро принялся возиться со служебным фонарём, а я отвернулся к боковому окошку.

В глаза бросился тёмный снег, он был словно присыпан угольной пылью. Но долго ломать голову над этой загадкой не пришлось: вскоре дорога повернула и стали видны расползавшиеся на полнеба клубы чёрного дыма.

Сейчас ветер относил их от посёлка, хотя, судя по закопчённым с грязными потёками сажи стенам домов, так происходило далеко не всегда. Да и росшие на склонах деревья отличались жёлтой листвой, вялой и чахлой. Местами и вовсе чернели прорехи мёртвых кустов и маячили мачты засохших сосен.

Броневик взобрался на холм, и нам открылся вид на фабрику, которая напоминала город в миниатюре. Кирпичные корпуса цехов, узенькие улочки-проезды, злополучная котельная на отшибе. Сразу за ней начинались отвалы угля, дальше на пустыре откапывались котлованы новых зданий и маячил карьер. Многотонные агрегаты вгрызались там ковшами в породу и опорожняли их в паровые грузовики. Неповоротливые монстры дожидались окончания погрузки, разворачивались и медленно и неспешно ползли к фабрике.

И всюду – трубы, трубы, трубы. Они исторгали в воздух клубы чёрного дыма, а стоило только ветру поменять направление и подуть в нашу сторону, в горле запершило из-за сильного запаха химических реагентов.

Броневик заехал в посёлок и остановился перед полицейским участком. Мы выбрались размять ноги, и тотчас дрогнула земля, донёсся отзвук далёкого взрыва.

– Это что такое? – встревожился инспектор Уайт.

– На карьере рванули, – пояснил шофёр. – Каждый день громыхает, можно часы сверять.

Роберт Уайт кивнул и повернулся ко мне:

– Идём, Лео! Надо согласовать с местным сержантом графики ночных дежурств…

2

К вечеру потеплело, и снег повсеместно растаял, но ветер при этом заметно усилился, стал резким и порывистым. С запада шёл грозовой фронт, тёмное небо там то и дело прорезали яркие росчерки молний.

Мы с Рамоном стояли у входа в котельную, из которой позапрошлой ночью пропали кочегары, а немного поодаль топтался приданный нам фабричный охранник. Уже совсем стемнело, и парень с тощей цыплячьей шеей испуганно втягивал голову в плечи всякий раз, когда меж домов стремительными тенями проносились летучие мыши.

Меня это забавляло.

– И какой толк от этих ночных блужданий? – раздражённо проворчал Рамон, сплюнув под ноги. – Скажи, Лео, зачем мы здесь?