Сихирити

— Тебе придётся здесь… — хозяин сети «Схватишек» сделал ещё шаг. — Как бы так сказать… Детей рожать. И лучше, — следующий шаг. — Этих ребят послушать и не доставлять ни мне, ни им проблем. Я сейчас просто… — ещё шаг. — С тобой пересплю и…

— Отвали от меня! — девушка подскочила с земли, словно спугнутая утка. — Я тебе оторву твои поганые причиндалы, если попробуешь прикоснуться ко мне!

Каждый мускул на её теле напрягся. В глазах бездумная ярость огромной кошки.

— О-о-о-ох! — тяжело вздохнул старик. — Бабы, бабы… Ведь всё равно уступишь. Сама же знаешь.

Он что-то крикнул, повернувшись к коридору. Через несколько мгновений на пороге появились три охранника. Копья положили у выхода. Хитро улыбаясь, сделали несколько упражнений разминки рук. Никита благоразумно отошёл в сторону. Глаза девушки почернели. Она набычилась, будто сильный бывалый воин перед неравной битвой.

— Подходите, — истерично взвизгнула она. — Я вас сейчас…

Договорить не успела. Первый же подскочивший сихирти отвесил такую оплеуху, что она упала на пол. Втроём они смогли утихомирить её. Один сел на грудь и так скрутил руки, что девушка заверещала от боли. Двое других широко развели ей ноги, а для надежности сели на них.

— Сволочи! — вопила она. — Подонки! Ублюдки! Отпустите меня!

Но сихирти дело знали. Все попытки вырваться были обречены на провал.

— Чего стоим? Кого ждём? — поинтересовался Туди у бизнесмена. — Может тебе какое-то, как говорится, особенное приглашение нужно?

Никита сглотнул горькую и вязкую слюну. Щека отозвалась гнусавой болью. Подошёл к распростертой под весом трёх тел девушке. Опустился на колени между раздвинутых ног. Желания нет. Пару раз в жизни задумывался над изнасилованием и всегда приходил к выводу, что это самая поганая вещь, которую может совершить мужчина.

— Козлы! Сволочи! — шатенка по-прежнему пыталась вырваться. — Отпустите меня!

«И если он не может три раза подряд переспать с девушкой, его отпускают» — прозвучал в голове голос.

Никита закрыл глаза. Попытался представить, что сидит в комнате на диване. Входит Лариса в короткой кожаной юбке, кожаном лифчике и в лакированных ботфортах.

— Отпустите, мрази! — захрипела от натуги девушка.

Ларису из фантазий как корова языком слизала. Голова резко опустела. Тогда Никита раскрыл глаза. Один из охранников искоса на него глянул, мол, начинай. Девушка извивалась и кусалась. От натуги и бешенства начала рычать. Бизнесмен прикоснулся рукой к её промежности, надеялся отыскать в себе желание.

Девушка дёрнулась так сильно, что трое сихирти не сумели удержать. Охранник, который сидел на правой ноге, свалился на пол. В ту же секунду нога согнулась в колене, ударила в спину сихирти, сидевшего на груди и, молниеносно распрямившись, впечаталась хозяину «Схватишек» в лицо.

Боль разорвала сознание на клочки. Никита закричал так, будто ему оторвало обе руки. Схватившись за лицо, упал на пол. Изо рта сгустками потекла кровь и гной.

* * *

Вернулся к реальности в камере. Во рту что-то мешалось. Выплюнул в темноту. Голова ныла. Никита нащупал стену. Прижавшись к ней спиной, лёг на бок. Одну руку оставил между ног, вторую приложил к голове. В боку мешало, холодило. Будто лег на железку. Бизнесмен подвинулся, но странное чувство не пропало. Тогда пощупал землю под собой. Рука наткнулась на пилочку для ногтей. Единственное, что не нашли сихирти в карманах. Маленькое металлическое приспособление упало в крохотную неровность, и долго оставалось незаметным для глаз.

Никита ощупал пилочку. Такую родную вещь из другой жизни. На глаза навернулись слёзы.

В детстве он мечтал стать художником. И ведь задатки даже были. Учителя ИЗО хвалили. Классная руководительница поручала стенгазеты, которые всегда занимали выигрышные места. В старшей школе страсть к рисованию поостыла, а точнее потеснилась рядом с девочками, алкоголем, спортом. Но не пропала. После школы мир предстал в радужном свете. Распахнул объятия, предлагая молодому человеку стать тем, кем он хочет.

И Никита стал одним из трёхсот самых богатых людей России.

Душу начали бередить мысли, а что если бы он продолжил занятия рисованием, поступил бы в художественное училище…

«Сейчас бы вёл жалкое существование, — подумал бизнесмен. — Сидел бы на хлебе и воде, подрабатывая, чем только можно. Зато гордо, на каждой пьянке, называл себя творцом. И не сидел бы здесь» — заключил он.

Пилочка приятно холодила пальцы. Напоминала о том времени, когда он, богатый и успешный, получал от жизни всё. И ничего не отдавал взамен. Когда думал, что жизнь измеряется лишь толщиной бумажника, и есть вещи дороже, а есть дешевле, но всё имеет цену. А стань художником, не оказался бы в вертолёте. Тем более собственном. Не летел бы ни на какое открытие супермаркета. Может, сейчас бы где-нибудь пьянствовал. А может и рисовал. Никита представил, как сидит на чердаке перед холстом. А на нём карандашом написан брутальный герой очередной фантастической ерунды. Из горла вырвался протяжный вздох. Глаза наполнились слезами.

«За что?! — завертелся в голове навязчивый вопрос. — За что мне это?!»