Сихирити

— Мне надоели лошади, — Никита не мог налюбоваться на своё творение. Всегда приятно создавать своими руками. В этот момент, в глубине души, бизнесмен пожалел, что стал бизнесменом. Ведь мог сейчас быть художником. Творцом.

— Твои чувства и эмоции здесь никого не волнуют. Тебе сказано чётко и ясно: рисовать лошадей. Они им поклоняются, они их едят, они из их шкур изготавливают одежду… Лошади для сихирти — это всё. Как для чукчей олени. Понимаешь? У них здесь огромные стада. В Тоннеле Лошади. Сходи, посмотри как-нибудь. А это стирай. Живо!

— А что тут такого, — у Никиты руки не поднимались на собственное творение. — Баран, как баран. Луг, правда, напоминает стандартную заставку в винде, но…

— Ты правильно про себя сказал, — Туди с кряхтением встал на ноги. — Баран, как баран. Стирай быстро, Шершень!

Хозяин «Схватишек» вооружился кисточкой и принялся делать из барана лошадь.

— Если бы я был бараном, то не заработал бы миллионы… миллиарды. И не летел бы на чёртовом вертолёте. И не рисовал бы сейчас для кучки подземных жителей лошадей.

Туди издал неопределённый звук, который можно квалифицировать по всякому — как возмущение и как икоту. Подрыгал ногами, разгоняя кровь по сосудам.

— Как там у Данте? Нет правды на земле, но правды нет и выше? — белёсые глаза надсмотрщика хитро прищурились.

Никита перестал рисовать. Обернулся и посмотрел на старика, полного загадок.

— А это ты вообще к чему? Слушай у меня вообще подозрение…

— Своё подозрение можешь засунуть себе в анальное отверстие, Шершень. — Туди с кряхтением уселся на то же самое место. — Оно здесь никому не интересно. Свои миллионы с миллиардами можешь засунуть туда же. И при этом радоваться. Потому что, была бы моя воля, я б тебя вообще прибил. Подобные тебе развалили великую страну.

Никита решил не спорить. Много раз он слышал от людей, большую часть жизни проживших при советской власти, такие высказывания. Спорить бесполезно. Всё равно, что с верующим, о том, что бога нет. Вера слепа, ей не нужны доказательства. Сказал, что такие, как ты развалили страну, значит так и есть. Априори.

— А почему вообще Шершень, — бизнесмен знал, что и молчать нельзя, так как старик может углубиться в тему развала страны. — Ведь слово-то не похоже на язык сихирти.

— А ты у нас филолог? — хохотнул Туди. — Или хоть что-то в этом понимаешь, раз взялся делать такие заключения?

Этот хохот почему-то обидел бизнесмена.

— Да, филолог! И несколько языков знаю, на основании чего и делаю выводы о невозможности принадлежания данного слова языку твоего народа, — Никите даже самому понравилось, как он по-учёному заговорил. Будто действительно потратил много лет, на обучение.

Старик рассмеялся. Бизнесмен терпеливо ждал. Факел потрескивал. Издалека доносились женские голоса.

— Ты чего вылупился, бестолочь?! — увидел его безделье надсмотрщик. — Закрашивай быстрее этого барана. Я не шучу. Если Гоги увидит, то мне влетит по первое число, а тебя отпустят на все четыре, подземные, стороны. Без шуток. — И его лицо стало серьёзным. — А насчёт филолога… Врать надо уметь. Данте не говорил о правде на земле. Это Пушкин. Филолох, — хохотнул Туди.

— Что с шершнем? — Никита вернулся к превращению барана в лошадь.

— Всё просто до безобразия. Но придётся рассказать тебе историю сихирти. Иначе ничего ты не поймёшь, — Туди демонстративно зевнул. — Значит, если будешь перебивать, то я умолкну. Понял, филолох?

— Понял, — ответил бизнесмен, умело превращая барана в лошадь.

— Значит, жили сихирти раньше на трёх островах в Северном Ледовитом океане. Конечно ещё до того момента, как тот покрылся льдом. Между островов перемещались на маленьких плотах, благо расстояние было небольшое. Когда дело происходило, не знаю. Это всего лишь легенды. И, насколько я понимаю, именно похолодание заставило сихирти искать новое место жительства. Старейшины были против. Это сейчас есть император, а тогда племя управлялось советом старейшин. Мотивировали отказ искать новое место жилья тем, что там жили и умирали предки. Там их дом. Консерваторы были, в общем. Причём, упрямые. А условия жизни постоянно ухудшались. В итоге стали невыносимыми. И тут нашёлся сихирти с именем Фиди. Он до этого отправлялся на плоту в плавание и по возвращении утверждал, что нашёл не просто большую, а поистине огромную землю, где условия позволяют жить. В итоге он пошёл поперёк совета старейшин и убедил народ, что надо уходить. Усовершенствовал плавающие средства, организовал погрузку и путешествие. В итоге сихирти оказались на материке, а Северный ледовитый океан покрылся льдом. На этой земле они поначалу жили, как цари. Здесь оказалось много плодородной почвы, леса с их богатством, множество животных. Из которых больше всего полюбили лошадей. Поговаривают, что у Фиди была лошадь самая лучшая. Её копыта выбивали искры; ноги — тугие переплетения мышц; раскраска полярной ночи, а грива и хвост белого дня; глаза, как две звезды, а быстротой она превосходила ветер.