Сихирити

Сиси растворился в толпе. Один раз Никита увидел его недалеко от императорского трона. Бизнесмен не решался отойти от стационарного факела. Ходил вокруг, жадно прислушивался к царившему гомону. Иногда поглядывал в сторону привязанных к перекладинам людей. Он не испытывал к ним, ни жалости, ни сочувствия. Девушки — явно новенькие и ещё не рожавшие. Одна яркая блондинка, вторая, жгучая брюнетка. Там, наверху, они считались красавицами, да и в этих скотских условиях сохранили внешний блеск. Никита призадумался, а как они сюда попали? Может, как в дурацких дешёвых американских ужастиках: ехали ночью на машине через лес и та сломалась? Усмехнулся — настолько эта мысль показалась нелепой и глупой. Как и подавляющая часть американской киноиндустрии.

Палачи, тем временем, готовились к экзекуции. Мочили плети в тазе с уксусом и макали в соль. Делали это с каменными лицами. Так, будто их заставили совершать неприятную, но крайне необходимую работу. Приговорённые не видели этих приготовлений, всё происходило у них за спиной. Но видел Никита — и теперь начал понимать, что побои Сиси на самом деле детский лепет по сравнению с тем, что предстояло неудавшимся беглецам. Толстые нагайки заканчивались шипом. От одного их вида у бизнесмена заныли раны на спине.

Гоги устроился поудобнее на переносном троне. О чём-то говорил с высоким воином. Никита почувствовал раздражение. Кто дал этому жирдяю право решать, кому из людей жить, а кому быть забитым плетьми? Наверно тот же, кто дал право людям издеваться над людьми.

Император почувствовал взгляд человека. Посмотрел на бизнесмена. Вяло махнул рукой. То ли приветствовал, то ли приказывал внимательно наблюдать.

Избиение началось. К каждому из людей подошли два палача с нагайками. Короткий взмах — удар — крик. Никита непроизвольно сглотнул. Мужчина стиснул зубы и закрыл глаза. Он, как и подобает мужчине, крепился, не собирался радовать зрителей криками и мольбами о пощаде, хотя мгновение назад материл так, что у грузчика уши в трубочку могли свернуться. Женщины, до того молчавшие, истошно закричали, будто с них разом сняли кожу. По собственному опыту Никита знал, что первый удар плетью самый болезненный.

То, что неудачливых беглецов забьют до смерти, сомневаться не приходилось. Туди говорил, что за убийство или причинение вреда здоровью сихирти, человеку полагается смертная казнь.

Мужчину били чаще и сильнее, нежели девушек. Никита, поверх голов подземного народа видел, как кровь летит тоненькими струйками после каждого взмаха нагайки. Мужчина сдался после десятого удара, когда под ним собралась лужа крови, закричал на высокой ноте. К тому времени он искусал губы, а из закрытых глаз обильно текли слёзы. Принялся умолять прекратить. Раскаивался. Но каждые две-три секунды получал новый удар. И уже через пол минуты выл и рыдал, что-то мямлил.

Женщин хоть и били чуточку слабее, кричали они в десять раз громче. Как понял Никита, меньшие усилия палачи прилагали, не из-за жалости, а чтоб не убить раньше времени. Блондинка билась, как птица в клетке. Даже зубами старалась дотянуться к путам. Под ней почти не было крови, словно в её жилах ничего не текло. Зато под брюнеткой скопилась огромная бурая лужа. В какой-то момент она завизжала так, что у Никиты заложило уши.

Мужчина испустил истошный крик, после чего повис на верёвках. Палачи перерезали путы на ногах и повернули спиной к народу. Крепко привязанные к перекладине кисти рук вывернулись так, что сомнений в смерти человека не осталось. Его спина к этому времени выглядела, словно разделанная туша свиньи, или коровы. Рёбра и позвоночник отчётливо проглядывались на фоне плоти.

Блондинка перестала реагировать на удары, сыпавшиеся, словно из адского рога изобилия. Прикусив нижнюю губу, старалась вытащить руки из пут. И Никита видел, что у неё потихоньку, но получалось. Большие пальцы сместились из суставов, кисти постепенно начали выходить. Бизнесмен сжал кулаки, напрягся. Он искренне болел за девушку. Почему-то казалось, что сумей она освободить руки, и неизбежная смерть отступит. Такое же чувство создалось и у палачей. Они начали бить сильнее. А потом со всей силы. Никита в точности не видел, но вероятнее всего блондинке перебили хребет. Она затряслась, словно её било электричеством. Потом нижняя часть безвольно повисла, а верхняя конвульсивно задёргалась. Следующий удар прекратил мучения навсегда.

Брюнетка снова истошно закричала. И это был предсмертный вопль боли, страха и отчаяния. Её кулак разжался и Никита отчётливо увидел листик, выскользнувший оттуда и улетевший под ноги сихирти.

План созрел моментально. Бизнесмен ещё несколько мгновений находился в прострации — не верил, что ему, наконец, подвернулся реальный, настоящий шанс побега. Затем нечеловечески громко закричал-заверещал и бросился туда, где хотели убить его надежду на спасение.