Силь

Гном люто смотрел со стены прямо в глаза дракона — страшнейшего врага народа гномов. Он пытался вести себя непринуждённо, сделать вид, что всё в порядке, опрокидывая в себя ещё хороший глоток пива, ополовинивший посудину. Но получалось плохо — рука гнома заметно дрожала, и капли, срываясь с посудины, летели во все стороны. Вдруг крепнущий порыв ветерка подхватил их, закружил в стремительном вихре и направил прямиком на дракона, сквозь которого они и пролетели. Насквозь. Гном мгновенно обернулся в сторону источника ветра, явно почуяв эльфийское волшебство, многозначительно хмыкнул, явно поняв что-то важное, и со злорадным блеском в глазах повернулся к дракону. Защитники Города негромко зашушукались — даже им стало наконец заметно, что крепнущий ветер сказался на облике дракона заметным образом — одно крыло стало длиннее другого, морда немного скосилась в сторону. Шаманы ускорили свои движения, пытаясь удержать форму дракона, несмотря на усиливающийся ветер — и поначалу им это удавалось.

— Эй ты, ящерица-переросток! — внезапно закричал гном, потрясая ведёрком с пивом, которого в нём осталось примерно четверть. А затем, с видимым сожалением, но решительно, швырнул деревянной посудиной прямо в физиономию дракона. Посудина, вращаясь, влетела дракону прямо в глаз — и пролетела сквозь дракона, как сквозь пустое пространство. Суета среди защитников стены несколько поутихла; весьма озадаченные, они уставились на дракона.

Младший Шаман не забыл удар яблоком, и поэтому вовремя заметил опасность. Взмах руки, и на пути посудины возникла мерцающая пурпурным огнём сеть. Посудина врезалась в неё, и сеть её легко, практически не встречая сопротивления, разрезала на кусочки. Но эти кусочки, тем не менее, продолжили свой полёт по той же траектории — вместе с пивом, которое начало здорово пениться в процессе полёта. Глазомер и крепость руки вновь не подвели гнома — траектория движения обломков проходила как раз в точности через голову Старшего Шамана. Тот вовремя заметил опасность, но отойти с пути полёта обломков уже не успевал. Поэтому он совершил плавный взмах рукой, описывая полукруг вокруг своего лица. И за его рукой потянулась белесая плёнка, мгновение спустя в которую врезались все обломки. Деревянные куски легко отлетели от поставленной Шаманом преграды, но жидкость, летящая в том же направлении — сквозь неё беспрепятственно просочилась, омыв Старшего Шамана пенистой пивной волной. Гном довольно прищурился — попал как надо, и Шамана перехитрил!

Тем временем дракона, оставшегося без магической подпитки, ветер сносил всё дальше в сторону, вовсе уж непонятным образом искажая его внешность, как в кривом зеркале — так что защитники вновь разразились смехом, выплёскивая в нём своё нервное напряжение, возникшее при виде дракона, который-то и самого храброго заставит вздрогнуть! Кувыркаясь и искажаясь, частично становясь прозрачным, дракон уносился всё дальше и дальше.

— С вас три серебряные монеты, — шутливо поклонился гном онемевшему от ярости мокрому орку.

— Что ж так дорого? — спросил парень с копьём.

— За доставку! — ухмыльнулся гном, вызывая новый взрыв смеха.

Старший Шаман наконец-то обрел способность членораздельно выговаривать слова:

— Ах ты бородатое чучело! Да, именно ты, с молоточком! Ты на какой помойке его нашёл, кривой такой? Или украл у кого? — намеренно провоцировал орк гнома, отлично зная, как трепетно гномы относятся к своему оружию, особенно к фамильному. Но гном на провокацию не поддался, хотя немного покраснел от гнева:

— Этот? — небрежным тоном спросил он, подбрасывая молот вверх левой рукой и ловя правой. — Мне его подарили.

Не ожидавший такого ответа Старший Шаман замолчал и лихорадочно принялся искать достойный ответ наглецу. А гном тем временем невозмутимо продолжил:

— Твои соплеменники, кстати, и подарили. Орки. Неделю назад мы повстречали полторы дюжины орков, возглавляемых одноухим орком… вернее бывшим одноухим.

— Это же Ухорез! — не смог сдержать удивлённого восклицания Младший Шаман. — Он исчез как раз неделю назад!…

— Почему бывшим? — поинтересовался Старший Шаман, окидывая гнома тяжёлым взглядом.

— Потому что теперь у него не осталось ни одного целого уха…, - охотно ответил гном, — да и головы как таковой — тоже не осталось! — добавил он, любовно поглаживая молот. — К сожалению, я не смог оставить им то, что они так горячо у меня просили взамен своих даров…

— Что же это? — полуспросил, полупрорычал орк.

— Жизнь, — коротко ответил гном. — Они так слёзно умоляли оставить им их жалкие жизни, стояли на коленях, а их главный безодноух даже пытался поцеловать мой сапог — вот этот, — и гном водрузил на бортик стены для всеобщего обозрения свою ногу, обутую в щегольской красный сапожек.