Силь

До чего отвратительна эта смесь — ненависти и самоуничижения! Я этого слизняка даже не могу возненавидеть — ибо слишком глубоко презираю.

— Языка лишили? — картинно изумился Дон. — А как же вы, милый мой, общаетесь с нами — при помощи какого устройства?

Толпа хохотнула, а староста ещё сильнее разозлился.

— Этот язык навязан эльфами! Мы должны возродить наш, исконный язык!

— Коверкая слова на оркский манер — разве это означает возродить? Да это значит — уничтожить!

— Это нас приблизит к оркской культуре!

— Так начните приобщение уже сейчас — прекратите разуваться входя в помещение, спите в одежде… а главное — перестаньте мыться!

— Что? — глупо залупал глазами староста.

— А вы не знали, что культура орков не предписывает им снимать обувь, входя в жилище? Или что лидеры оркских государств моются два раза в жизни — сразу после рождения и сразу после смерти? Так это лидеры — богатые, а простые орки такой роскоши не могут себе позволить…

Да, я немного преувеличил, но, кажется, задел правильную струнку в людях, из которых староста старается слепить толпу. То-то они с таким презрением уставились на орков! И есть отчего — моим словам они могут не верить, а вот собственному носу — верить поневоле приходится!

— Зато орки несут ценности свободы и магократии, прав человека!

— И вы во имя свободы привели в город оркских оккупантов? А защитников города они убивали во имя чего — прав человека? Какого из них — права на жизнь?

— Это маготворческие силы! — взвился староста. — Мы создадим систему коллективной безопасности, способную оградить нас от поползновений северного соседа!

Проклятый лжец! Ты ведь знаешь, что эльфы никогда не воевали с людьми! В отличие от орков!

— Мы были в безопасности, пребывая в союзе с эльфами! И нашей безопасности, кроме орков и их подручных — никто и никогда не угрожал! А в «союзе» с орками — вас оденут в доспех и сапоги, и отправят убивать эльфов, гномов, других людей — всех, кого прикажут орки! И так — пока вас всех не перебьют! Если вас до этого не перебьют «стороннички». Они хотят воевать вашими руками, неужели вы такие тупые, что не понимаете? — голос Дона усилился и окреп. — Потому что орки стремятся захватить весь мир, и весь мир их за это ненавидит! Их — и их подручных!

— А оркский уровень жизни?… - бросил на стол последний козырь староста.

— У нас — выше, — перебил его Дон.

— Лжёшь! — окончательно потерял самообладание староста. — Жалкий оркский солдат получает золотую монету в неделю!

Да, серьёзный аргумент. На золотую монету наш обычный крестьянин может безбедно прожить несколько месяцев. И если бы я там не был, не нашёлся бы, что ответить. Но я там был…

— А самое паршивое жильё стоит там — четыре золотых в месяц! Это в котором спят вповалку на полу, где полно крыс и прочей живности помельче! А наша обычная крестьянская изба — у них это элитное жильё, роскошь! Очень мало кто может себе позволить…

— За мною — народ! Народ, который стремится к оркской интеграции, — голос старосты внезапно изменился, стал густым и гулким. Толпа в ответ глухо заворчала. — Ты пойдёшь против воли народа? А кто же за тобою?

— Народ? А где вы видите народ? — как ни в чём не бывало поинтересовался Дон.

Толпа ответила протяжным рёвом и начала медленно двигаться в сторону Дона. Он понимал, что в случае схватки с толпой шансов нет никаких. Можно отбиться от отряда воинов — ведь воины ценят и личную безопасность, так что они атакуют, а не наваливаются, как обезумевшая толпа, согласная расстаться с несколькими из своих представителей.

— Это не народ! — выкрикнул Дон. — Это пьяный сброд, опоенный… непонятно чем!

— Ещё скажи, что мы добавили зелья в бочки с пивом и вином! — предложил голос старосты.

Хороший ход. Зелье там, я уверен, но после этого заявления я не могу объявить об этом во всеуслышание — мне никто не поверит…

— Народ сейчас работает, а не шляется по площадям! Вы — в лучшем случае его часть — очень малая часть!

— Работает? Да ты хочешь превратить нас в эльфов! Эти квенди — лишь прислуга ими проклятых господ, жалкая пародия на истинный народ! — стихами, странным вибрирующим голосом заговорил староста, толпа загудела, и Дон прочёл зарождающуюся ненависть в лицах, обращённых к нему.