Сила

Тунде давно уже размышлял, на чем закончит. С третьей ночи скитаний, когда друзья сказали, что ему надо линять, что полиция ходит по домам, расспрашивает о мужчинах, у которых нет законных опекунш. В ту ночь Тунде сказал себе: я могу остановиться в любой момент. Телефон при нем. Нужно только зарядить его и послать одно-единственное письмо. Например, редактору с Си-эн-эн и, может, копию Нине. Сообщить, где он. Они приедут, найдут его, и он будет героем – спасенным журналистом, который вел репортаж из гущи событий.

Вот сейчас, решил Тунде. Самое время. На этом всё.

Он вбежал в поселок. Кое-где на нижних этажах еще горел свет. Кое-где за окнами бубнило радио, а может, телевизор. Самое начало десятого. Заколотить кулаком в первую же дверь? Сказать: умоляю. Помогите. Но мысль о том, какая тьма может таиться за этими освещенными окнами, не дала попросить о помощи. Ночь теперь кишмя кишела чудовищами.

К торцу пятиэтажного жилого дома прижалась пожарная лестница. Тунде кинулся туда, стал карабкаться. На третьем этаже – темная комната, на полу валяются три кондиционера. Кладовая. Пустая, никто туда не ходит. Он подергал раму. Окно открылось. Он ввалился в затхлую тишину. Закрыл окно. Шарил в темноте, пока не нашел то, что искал. Электрическую розетку. Подключил телефон.

Коротенький двухтоновый сигнал включения – как скрежет ключа в замке его квартиры в Лагосе. Ну вот. Все закончилось. Экран засиял. Тунде прижал этот теплый свет к губам, вдохнул. В сердце своем он уже был дома, и все неизбежные на этом пути машины, поезда, самолеты, очереди и досмотры были иллюзорны и не имели значения.

Он поспешно отослал письмо – Нине, и Теми, и трем редакторам, с которыми работал в последнее время. Сообщил, где он и что он цел и невредим, пусть они свяжутся с посольством и вытащат его.

В ожидании ответов полистал новости. Все больше и больше “стычек”, но никто не желает назвать это откровенной войной. Цены на нефть опять растут. А вот и Нинино имя – над очерком о событиях в Бессарабии. Тунде улыбнулся. Нина провела здесь всего-навсего долгие выходные, приезжала в увеселительный пресс-тур несколько месяцев назад. Что она знает об этой стране? Читая, он нахмурился. Слишком знакомые слова.

Его отвлек утешительный, теплый, музыкальный блям прилетевшего письма.

От одного из редакторов.

В письме говорилось: “Это не смешно. Тунде Эдо был моим другом. Если ты взломал его почту, мы тебя найдем, больная ты скотина”.

Снова блям, еще один ответ. Не слишком отличный от первого.

В груди поднималась паника. Все нормально, сказал себе Тунде, это недоразумение, где-то что-то не то.

Он поискал себя в газетах. Нашел некролог. Свой некролог. Пространный и под завязку набитый слегка двусмысленными похвалами за то, что его, Тунде, трудами молодое поколение было в курсе новостей. Отточенные фразы очень тонко намекали, что в его изложении текущие мировые события выглядели простыми и тривиальными. Нашлась пара мелких ошибок. Перечислялись пять знаменитых женщин, на которых Тунде повлиял. Его называли “всем полюбившимся”. Упоминали его родителей, сестру. Указывали, что умер он в Бессарабии. Увы, попал в автокатастрофу, изломанное тело обуглилось, и опознали его лишь по имени на чемодане.

Тунде задышал чаще.

Чемодан он оставил в гостинице.

Кто-то этот чемодан забрал.

Он вернулся к Нининому очерку про Бессарабию. Очерк оказался фрагментом из книги, которую Нина выпускает в этом году в крупном международном издательстве. Газета обещала, что книга мгновенно станет классикой. Глобальная оценка Великой Перемены на основе репортажей и интервью со всей планеты. Во вводке книгу сравнивали с де Токвилем и “Упадком и разрушением” Гиббона.

Этот текст написал Тунде. Это его фотографии. Кадры его съемок. Его слова, его идеи, его трактовки. Абзацы из книги, которую он оставил у Нины на хранение, фрагменты дневника, отправленные почтой. На фотографиях ее имя, под текстом ее имя. Тунде не упомянут ни единожды. Она все у него украла.

Тунде изверг из себя звук – он и не подозревал, что в нем такой живет. Гортанный рев. Вопль горя. Глубже рыданий.

А потом из коридора донесся шум. Окрик. Следом крик. Женский голос.

Тунде не понимал, что она кричит. Его измученный, перепуганный мозг услышал так: “Он там! Открывай!”

Тунде схватил рюкзак, вскочил, распахнул окно и через два этажа перебрался на плоскую крышу.

На улице кто-то перекликался. Если Тунде не искали раньше, теперь ищут наверняка. Женщины внизу тыкали пальцем и вопили.

Он бежал. Все будет хорошо. Эту крышу одолели. Прыгаем на следующую. До края, вниз по пожарной лестнице. Лишь опять очутившись в лесу, он сообразил, что оставил телефон на зарядке в пустой кладовой.

Когда вспомнил и понял, что вернуться нельзя, от отчаяния чуть не умер. Взобрался на дерево, привязал себя к суку и постарался уснуть, надеясь, что утром жизнь слегка наладится.

В ту ночь он, кажется, видел в лесу какой-то ритуал.

Он смотрел со своего насеста – проснулся от треска огня и на миг ужаснулся, что женщины снова поджигают деревья, что сейчас он тут сгорит заживо.