Читаем Сила басурманская полностью

Сила басурманская

Сергей Васильевич Панарин , Сергей Панарин

Ай во славном во городе во ДвериЖил-коптил небушко злющий аспид-змей,Злющий аспид-змей Мухоилушко —Дюже мелочный страхоилушко.Он ведь, Мухаил, денег не кует,Да всегда взаймы, Гадцев сын, дает.Задолжал ему добрый скоморохКирша-сирота, мирный человек.Не себе он брал, а дитятеткам —Безотцовым голодным воробушкам.Гадцев сын все-то ждал-пождалДа гонца прислал: «Отдавай рубли!»Кирша отвечал: «На-тка, отбери!На честную брань утром выходи!»И на ту-то на драку – великый бой —Выходил силен-могуч богатырьМолодой Мухаилко Гадцев сын.Во кольчужке-то во соломенной,С вострым мечом – стилом купеческым,А и щит-то у него – долговая книжея,А и шлем-то у него – кунья шапочка.Под носом – сопля богатырская,Малахитова возгря исполинская.Мухаил могуч, аки крепкый дуб:Голова блином испроломана,Ноги резвыя сеном изломаны,А брюхо кишкою пропорото.«Отдавай долги! – мерзко проорал. —Оба рублика да копеечку!Я от сердца рвал, пояс затянул,Заморил жену – Приблуду Путятишну!»«Ах ты, лихоим! – Кирша отвечал. —Получи-ка фигу заморскую,Кукиш с маслицем, шиш гороховый,Дулю крепкую, скоморошую!А жена твоя Приблуда БеспутишнаНе тобой, доходягой, заморена,А тринадцатью полюбовниками —Ейных хворей веселых виновниками!»Весь честной народ потешается,Мухаила рогатым поддразниват,Не стерпел Гадцев сын, разобиделся,Захлебнулся слюнями да возгрями.Все ростовщики волосенки рвут,Плачут канюком, воют волками,Не ревут лишь тринадцать полюбовниковДа жена его Приблуда Путятишна.

Пародия на былину пришлась людям по вкусу. Народ хохотал, бросал на помост медные денежки. Крепко сбитый скоморох проворно кланялся, попутно собирая улов.

Насладившись представлением, Иван побрел к дому ростовщика.

Хоромина Мухаила оказалась четырехэтажной и беспардонно возвышалась над скромным трехэтажным теремом князя. У здоровенной дубовой двери на завалинке сидел скучающего вида охранник вдвое крупнее Емельянова-младшего. Старшому стало интересно, где растят таких голиафов. Детина млел то ли от тепла, то ли от желания спать.

Иван подошел к входу.

– Куды? – лениво, через нижнюю губу спросил стражник, приоткрыв свиной глаз.

Увидав страдательное розовое око, Старшой определил, что детина мучается с похмелья.

– К Мухаилу, – ответил дембель.

– На кой?

– Денег взять.

– Все токмо брать. Хоть бы кто сам возвращать, – проворчал охранник. – А я потом ходи, выколачивай…

Из окна второго этажа высунулась плешивая голова с сизыми от щетины обвислыми щеками:

– Проси внутрь, Дубыня! Ты там поставлен не лясы точить. – Голова исчезла, но до Ивана долетело брюзгливое ворчание. – Дармоед, жрет, как бык, так еще и посетителей распугивает, бугай тупоголовый.

В узком коридоре дембеля встретил босой мальчишка. Он провел потенциального заемщика на второй этаж и впустил в комнату, где Старшого ждал Мухаил Гадцев сын.

Итак, он был плешивым мужиком пятидесяти двух лет, немного толстоватым, обрюзгшим и близоруко щурящимся. Черные с проседью брови непрерывно двигались, впрочем, как и все нервическое лицо ростовщика. Восточный наряд, расшитый блестящей нитью, придавал Мухаилу определенное сходство со знакомыми Ивану персиянцами.

– Добро пожаловать. – Хозяин улыбнулся приторной улыбкой сутенера.

– Здрасьте, – сказал дембель, подавая ростовщику руку.

Волосатая лапа Гадцева сына дрожала и изрядно потела, Старшой еле переборол желание немедленно вытереть руку.

– Прошу. – Мухаил махнул в сторону дивана.

Перейти на страницу: