Сила безмолвия

Я множеством способов описывал тебе различные ступени, через которые проходит воин на своем пути к знанию, — продолжал он. — С точки зрения своей связи с намерением воин проходит через четыре ступени. Первая — это когда его связующее звено с намерением является ненадежным и ржавым. Вторая — это когда он преуспевает в его очищении. Третья — когда он учится манипулировать им. И наконец, четвертая — когда он учится следовать предписаниям абстрактного.

Дон Хуан настаивал, что его достижение не сделало его внутренне другим. Это только дало ему большие возможности. Так что он не был неискренним, когда говорил мне и другим ученикам, что мы похожи.

— Я прекрасно понимаю, через что ты вынужден проходить сейчас, — продолжал он. — Когда я смеюсь над тобой — на самом деле я смеюсь над воспоминаниями о себе в твоем положении. Я слишком держался за мир повседневной жизни. Я держался за него зубами и ногтями. Все говорило о том, что я должен оставить его, но я не мог. И, подобно тебе, я безоговорочно доверял разуму, хотя не было" никакого смысла поступать так — я больше не являлся обычным человеком.

Мои проблемы тогда — это твои проблемы сегодня. Инерция повседневного мира затягивала меня, и я продолжал действовать как обычный человек. Я отчаянно держался за свои непрочные рациональные структуры. Разве ты не делаешь то же самое?

— Я не держусь ни за какие структуры — это они держат меня, — сказал я, заставив его рассмеяться.

Я сказал, что прекрасно его понимаю, но дело не в этом, потому что я все равно не способен вести себя как маг, как бы ни пытался.

Он объяснил, что мои неудобства в мире магов происходят от недостаточного знакомства с ним. В этом мире я должен ко всему относиться по-новому, что бесконечно трудно, потому что он имеет мало общего с непрерывностью моей повседневной жизни.

Он описал специфическую проблему магов как раздвоенность. Во-первых, невозможно восстановить разрушенную однажды непрерывность. Во-вторых, невозможно использовать непрерывность, продиктованную новым положением их точки сборки. Эта новая непрерывность всегда слишком туманна, слишком зыбка и не придает магам той уверенности, которая позволила бы им действовать так, как если бы они были в мире повседневной жизни.

— И как маги решают эту проблему? — спросил я.

— Никто ничего не решает, — ответил он, — дух или решает это за нас, или нет. Если да, то маг обнаруживает себя действующим в магическом мире, сам не зная как. Вот почему я всегда настаивал, что безупречность — это единственное, что идет в счет. Маг живет безупречной жизнью — и это, кажется, привлекает решение. Почему? Никто не знает.

Дон Хуан минуту помолчал. И потом, как если бы я попросил его, вдруг прокомментировал мысль, которая как раз пришла мне в голову. Я в этот момент подумал, что безупречность всегда ассоциировалась у меня с религиозной моралью.

— Безупречность, как я уже говорил тебе много раз, это не мораль, — сказал он. — Она только напоминает мораль. Безупречность — это только наилучшее использование нашего уровня энергии. Естественно, это требует и бережливости, и благоразумия, и простоты, и моральной чистоты; но прежде всего это подразумевает отсутствие саморефлексии. И хотя это напоминает выдержку из монастырского устава, но это не так.

Маги говорят, что для того, чтобы управлять духом — а под этим они подразумевают управление движением точки сборки, — необходима энергия. Единственная вещь, которая сберегает для нас энергию, — это наша безупречность.

Дон Хуан еще раз заметил, что вовсе не обязательно изучать магию, чтобы сдвигать точку сборки. Иногда вследствие драматических обстоятельств, таких, как война, лишения, стрессы, усталость, горе, беспомощность, точка сборки человека подвергается глубоким сдвигам.

— Если бы человек, который находится в подобных обстоятельствах, был способен воспринять идеологию магов, — сказал дон Хуан, — то он был бы способен без проблем довести до предела этот естественный сдвиг. И люди могли бы искать и находить необыкновенные вещи, а не делать то, что люди обычно делают в подобных обстоятельствах, — стремиться поскорее вернуться в обычное состояние.

Когда движение точки сборки доведено до предела, — продолжал он, — как обычный человек, так и ученик магии становятся магами, потому что благодаря предельному усилению этого движения непрерывность разрушается так, что восстановить ее уже нельзя.

— Как можно до предела усилить это движение? — спросил я.

— Благодаря устранению саморефлексии, — ответил он. — Движение точки сборки или разрушение непрерывности не является реальной трудностью. Реальной трудностью является накопление энергии. Если у кого-то есть энергия и если его точка сборки сдвинулась, он открывает для себя поистине непостижимые вещи.