Сила безмолвия

— Мир повседневной жизни состоит из двух точек соотношения, — сказал он. — Например, мы имеем здесь и там, внутри и снаружи, вверх и вниз, хорошее и злое и так далее, и тому подобное. Поэтому, собственно говоря, наше восприятие жизней двумерно. Ни одно из них не имеет глубины того, что мы сами воспринимаем как делание.

Я возразил, что он смешивает уровни. Я сказал ему, что могу принять его определение восприятия как возможность живых существ воспринимать своими чувствами поля энергии, отобранные их точками сборки — весьма притянутое за уши определение по моим академическим стандартам, но оно на данный момент казалось убедительным. Однако я не мог представить себе, что может быть глубина того, что мы делаем. Я попытался выяснить, что, может быть, он говорит об интерпретациях-разработках наших базовых восприятий.

— Маг воспринимает свои действия с глубиной, — сказал он. — Его действия для него трехмерны. Они имеют третью точку соотношения.

— Как может существовать третья точка соотношения? — спросил я с оттенком раздражения.

— Наши точки соотношения первоначально получены из нашего чувства восприятия, — сказал он. — Наши чувства воспринимают и разграничивают то, что близко к нам, от того, что далеко. Используя это основное различие, мы извлекаем остальное.

— Для того чтобы достигнуть третьей точки соотношения, мы должны воспринимать два места одновременно.

Мое восприятие ввело меня в странное настроение — было так, словно я прожил пережитое только несколько минут назад. И вдруг я осознал то, чего совершенно не замечал раньше. Под контролем дона Хуана я дважды до этого испытывал такое разделенное восприятие, но в тот момент я в первый раз добился его самостоятельно.

Размышляя о своем воспоминании, я понял, что мое сенсорное переживание оказалось более сложным, чем мне казалось сначала. В то время, как я парил над кустами, я осознавал, без слов и даже без мыслей — что был в двух местах или был «здесь и здесь», как называл это дон Хуан, превращая мое восприятие в непосредственное и завершенное из обоих мест сразу. Но я осознавал еще и то, что моему двойному восприятию не хватает полной ясности нормального восприятия.

Дон Хуан объяснил, что нормальное восприятие было осью, «здесь и там» являлись периметрами этой оси, и мы тяготеем к ясности «здесь». Он сказал, что в нормальном восприятии только «здесь» воспринимается полно, мгновенно и непосредственно. Его двойнику по соотношению, «там», не хватает непосредственности. О нем делают выводы, заключения, его ожидают, иногда допускают, но его никогда не понимают непосредственно чувствами. Когда мы воспринимаем два места одновременно, полная ясность теряется, но приобретается непосредственное восприятие «там».

— Но тогда, дон Хуан, я был прав, описывая мое восприятие как важную часть моего переживания, — сказал я.

— Нет, ты не прав, — ответил он. — То, что ты пережил, было существенно для тебя, так как оно открывало дорогу к безмолвному знанию, но важной вещью был ягуар. Этот ягуар был действительно манифестацией духа.

— Эта большая кошка пришла неизвестно откуда. И она наверняка хотела прикончить нас, это я говорю точно. Ягуар был выражением магического. Без него у тебя не было бы ни восторга, ни урока, ни понимания.

— Но он действительно был реальный ягуар? — спросил я.

— Можешь мне поверить, он был реальным!

Дон Хуан отметил, что для обычного человека эта большая кошка была бы пугающей странностью. Обычному человеку трудно было бы объяснить в разумных терминах, что делает в Чиуауа этот ягуар, так далеко от тропических джунглей. Но маг, благодаря своему звену, связующему его с «намерением», видел бы этого ягуара, как средство выражения воспринимаемого — не странность, а источник благоговения.

Мне хотелось задать множество вопросов, но ответы приходили ко мне еще до того, как я произносил вопросы. Некоторое время я следовал курсу моих собственных вопросов и ответов, пока наконец не понял, что мое безмолвное знание ответов не имеет значения — ответы надо было выразить в словах, только тогда бы они приобрели какую-то ценность.

Я высказал первый вопрос, который пришел мне на ум. Я попросил дона Хуана объяснить то, что, по-видимому, было противоречием. Он утверждал, что только дух может передвинуть точку сборки. А потом он говорил, что мои чувства, переработанные в «намерение», сдвинули мою точку сборки.

— Только маги могут превращать свои чувства в «намерение», — сказал он. — «Намерение» — это дух, поэтому дух двигает их точки сборки.

— Вводящая в заблуждение часть всего этого, — продолжал он, — заключается в том, что я говорю только о магах, которые знают о духе и о том, что «намерение» — единственные владения магов. Это не во всем истина, поэтому считай ее ситуацией в сфере практичности. Реальным состоянием является то, что маги более сознательны в своей связи с духом, чем обычные люди, и то, что они стремятся манипулировать ею. Это все. Я уже говорил тебе, что звено, связующее с «намерением», является универсальной чертой, разделяемой всем, что здесь есть.