Сила безмолвия

Дон Хуан продолжал свою историю. Он сказал, что нагуаль Элиас остановил смерть молодого актера, переведя того в повышенное осознание, в результате чего после долгих часов борьбы тот снова пришел в сознание. Нагуаль Элиас не назвал своего имени, а представился ему как профессиональный целитель, ставший случайным свидетелем разыгравшейся трагедии, в которой чуть не погибли двое. Он указал на распростертую на земле молодую женщину, Талию. Молодой человек был удивлен, увидев ее лежащей без сознания возле него, ведь он помнил ее убегающей. Слова старого целителя, что Бог, несомненно, покарал Талию за ее грехи, поразив ее молнией и лишив разума, испугали его, но не настолько, чтобы он не заинтересовался некоторой странностью.

— Но откуда взяться молнии, если даже дождь не идет? — спросил молодой актер едва слышным голосом. Он был явно поражен, когда старый индеец ответил, что Господа не спрашивают о его путях.

И снова я прервал дона Хуана. Мне было любопытно узнать, в действительности ли молодая женщина потеряла рассудок. Он напомнил мне, что нагуаль Элиас нанес сокрушительный удар по ее точке сборки. Она не потеряла рассудка, но в результате удара вошла в состояние повышенного осознания и тут же вышла из него, что создало серьезную угрозу ее здоровью. С огромным трудом нагуаль Элиас помог ей стабилизировать ее точку сборки, и она уже постоянно находилась в состоянии повышенного осознания.

Дон Хуан заметил, что женщины вообще способны проделывать потрясающую вещь: они могут сохранять новое положение точки сборки постоянно. А Талиа была несравненна. Как только ее цепи разорвались, она сразу все поняла и приняла планы Нагуаля.

Дон Хуан рассказал, что нагуаль Элиас, который был не только превосходным сновидящим, но и превосходным сталкером, видел, что молодой актер, хотя и был испорченным и самодовольным, — но черствым и бездушным он казался лишь на первый взгляд. Нагуаль знал, что если он напомнит ему о Боге, грехе и возмездии, религиозное чувство актера разрушит его цинизм. Когда актер услышал о наказании Божьем, его фасад начал разрушаться. Он начал говорить о раскаянии, но Нагуаль прервал его, безжалостно подчеркнув, что, когда смерть так близка, чувство вины уже не имеет значения.

Молодой актер слушал очень внимательно, но хотя ему и было ужасно плохо, он не верил, что стоит на пороге смерти. Он думал, что его слабость и обморок вызваны потерей крови.

Как бы читая мысли юноши, нагуаль Элиас объяснил ему, что оптимизм сейчас неуместен, поскольку кровотечение могло бы стать роковым, если бы не его вмешательство как целителя.

— Когда я ударил тебя по спине, я поставил пробку на пути покидавшей тебя жизненной силы, — сказал Нагуаль скептически настроенному молодому актеру. — Без этого неизбежный процесс твоего умирания продолжался бы. Если ты мне не веришь, я докажу тебе это, убрав пробку другим ударом.

Сказав это, нагуаль Элиас ударил молодого актера по правой стороне его грудной клетки. У того мгновенно начались рвота и удушье, изо рта его хлынула кровь, поскольку он безудержно кашлял. Следующий удар по спине остановил болезненную агонию и рвоту. Однако он так испугался, что потерял сознание.

— Я могу задержать на некоторое время твою смерть, — сказал Нагуаль, когда актер пришел в сознание. — Как долго я смогу делать это, зависит от того, насколько охотно ты будешь выполнять мои указания.

Нагуаль сказал, что первым его требованием к молодому актеру было сохранение полной неподвижности и молчания. Если он не хочет, чтобы «пробка» вышла, — добавил Нагуаль, — он должен вести себя так, как если бы он полностью потерял способность двигаться и говорить. Одного резкого движения или произнесенного слова достаточно, чтобы снова вызвать умирание.

Молодой актер не привык выполнять чьи-либо требования и тем более следовать советам. Он пришел в ярость. Когда он попытался протестовать, снова вернулась страшная боль и конвульсии.

— Если прекратишь сопротивляться, я исцелю тебя, — сказал Нагуаль. — Но если ты будешь вести себя, как жалкий идиот, какой ты и есть, то ты умрешь.

Актер, гордый молодой человек, оцепенел от оскорбления. Никто и никогда не называл его жалким идиотом. Он хотел было разъяриться, но боль была такой жестокой, что он не смог отреагировать на оскорбление.

— Если ты хочешь, чтобы я облегчил твою боль, ты должен слушаться меня беспрекословно, — сказал Нагуаль с ужасающей холодностью. — Ответь мне кивком. Но если тебе вздумается вести себя подобно постыдному слабоумному, каким ты и являешься, я немедленно уберу пробку и брошу тебя умирать.

Собрав последние силы, актер кивнул в знак согласия. Нагуаль шлепнул его по спине, и его боль исчезла. Но вместе со жгучей болью исчезло еще кое-что: спала пелена с его разума. И тогда молодой актер узнал все, ничего при этом не понимая. Нагуаль снова представился ему, сказав, что его зовут Элиас, и что он — Нагуаль, и актер знал, что все это значит.