Сила духа

Две стрелы попали к Лариону еще в Троицком после убийства Прохора и ранения Салеха, еще пять таких же достались Александру в качестве трофея.

– Погоди, а разве у Салеха был защитный амулет? Надо узнать.

– Уже спрашивал. Он не волшебник и на тот момент ни одной магической вещицы при себе не имел.

– Тогда почему стрела выбрала его, а не меня?

– Я тоже не смог этого объяснить, командир.

Зарине было очень обидно снова угодить в тюрьму Смоленска. Правда, стражники обещали быстро разобраться и отпустить. К ее документам претензий не было, да и какие документы может иметь простая крестьянка? Бумага с указанием имени, места рождения и имен отца с матерью. А навет на нее Зарина объяснила своим отказом в ответ на приставания молодца. Видимо, разобидевшись, тот и составил кляузу.

Зарину арестовали в харчевне «Жирный налим», в той самой комнате, где всего несколько дней назад она разговаривала с Данилой. Точнее, тогда говорила она, а он мог только слушать.

Поначалу ее поместили в общую камеру с тремя каменными стенами и одной решетчатой, где находились десятки приезжих. Кого-то задержали на въезде, кто-то показался подозрительным, проезжая по улицам Смоленска…

Постепенно люди покидали помещение, правда, неизвестно, куда их отправляли дальше. Не вызывали только ее, продержав почти два часа.

Затем все-таки пришли и за ней. Однако повели не в ту сторону, куда уводили остальных.

– Куда вы меня тащите? Я порядочная девушка, мой тятя заболел, меня нельзя сажать в тюрьму… – Зарина решила «включить дурочку», пытаясь заболтать конвоиров, однако те ничего не отвечали.

Когда она попыталась закатить истерику, ее аккуратно подхватили под руки и все так же молча продолжили путь. В результате пленница оказалась в другой, более уютной камере, из которой уже нельзя было наблюдать за происходящим снаружи.

«Да что же это такое? – мысленно возмущалась Зарина. – Из-за какого-то дуралея, возомнившего, что все девки должны им восхищаться, я провалила важное задание? И, самое обидное, поместили меня всего в двух шагах от свободы. Точно помню, эти камеры практически у выхода из тюрьмы. Наверное, их специально держат для состоятельных преступников. Вон даже на лежанке матрац имеется и отхожее место оборудовано».

Когда Зарина вместе с Данилой совершала побег из этой тюрьмы, они открыли все камеры. Более удобные, в одной из которых сейчас оказалась пленница, тогда были пустыми. Самое главное, Зарина запомнила, что дальше никаких барьеров, перегораживающих коридор, не было.

«Зачем меня сюда привели, почему никто не желает разговаривать? Неужели узнали? Кто? Вроде бы никто из знакомых не заходил, в лицо не заглядывал».

Она немного растерялась. Выступая в непривычной роли, она не знала, как нужно правильно себя вести. Раньше ей приходилось изображать боярских дочек, купчих, но никак не крестьянок.

«Дочь бедного хуторянина вряд ли станет звать стряпчего для выяснения обвинений. Максимум, на что она способна, – это рыдать от страха. Но какой в этом смысл, ежели никто не слышит? Оно, конечно, можно и дальше выдавать себя за глупышку, но тех вряд ли селят в подобные «палаты». Надо подождать, пока принесут поесть, а потом позвать кого-нибудь из особого отдела. Хотя бы и Творимира. Уж он-то меня узнает, ну а дальше придется сочинять сказки о том, что я снова забыла в Смоленске».

Ужин ей принесли, когда совсем стемнело. Вошел высокий молодой человек, которому пришлось сильно склонить голову, чтобы не удариться головой о дверной косяк. Похоже, для пленницы сделали исключение, парень был один. Мало того, он даже дверь за собой закрывать не стал.

– Добрый вечер, красавица. Как устроилась на новом месте? – Мужчина ногой подвинул табуретку и поставил на нее миску с кашей и ломтем хлеба. – Не изволишь ли откушать?

– Благодарствую, добрый человек. А почему меня не отпустили, я же ни в чем не виноватая.

– Скорее всего, так оно и есть, – не стал возражать незнакомец, – но про то не я решаю, а очень важный человек. Он будет лишь завтра поутру. А чтобы тебе удобнее было ночь коротать, решили сюда перевести.

Вошедший отыскал глазами вторую табуретку и, поставив ее напротив девушки, сел.

– Ты меня обманываешь. Так и скажи, что просто я приглянулась, вот и решил воспользоваться горем бедной девушки. Тятенька часто говорил – все вы одним миром мазаны. Стоит увидеть беззащитную, и вы тут как тут.

– Ты, девка, зря не дури, – насупился молодой человек. – У нас в тюрьме непотребств теперь не случается. Принесли еду, и ешь молча. Завтра прибудет старшой, он и разберется.

Зарина сидела на лежанке, изображая испуганную крестьянку, однако приступать к ужину не торопилась. Посыльный ждал.

– Ты сейчас поешь или дождешься, пока каша совсем остынет? – спросил он.

Уставившись на тарелку, Зарина думала:

«Провести ночь здесь – беда небольшая, но мне с рассветом надо в путь отправляться. И почему-то сомневаюсь, что завтра меня отпустят. Значит, в Крашен попаду не скоро. Придется действовать по-иному».

– Твоего старшого, случаем, не Громобоем зовут? – Зарина назвала имя начальника городской стражи.