Сила есть Право

В здравом естественном обществе самые решительные самцы обязательно завладевают собственностью и властью. Следовательно (в соответствии с инстинктами полового влечения), они также заполучают и оплодотворяют лучших и красивейших самок, оставляя остальных носительниц яйцеклеток на оплодотворение менее сильным самцам. В неестественной системе общества (такой, как дьявольская социалистическая программа, в которой мы теперь деградируем) привилегии собственности получают слабаки, одряхлевшие старики и полусумасшедшие, которые, совершенно очевидно, не способны их защитить, если проверить. «Закон» защищает недостойных. Следовательно, богатые слабаки имеют перевес в выборе и использовании лучших самок. В результате дети от таких неестественных союзов редко достигают даже среднего уровня совершенства. Чаще они, наоборот, становятся позором и проклятием своей семьи. «Сыновья порочных и испорченных мужчин, — писал Плутарх[437] века назад, — воспроизводят саму природу своих родителей».

Эта нация буквально кишит ничтожными полуидиотическими человечками (прокажёнными негодяями, проклятыми в утробе), чьё присутствие среди нас является постоянной угрозой всему, что по-настоящему велико и благородно. Не разведением смиренных и безумных распутников устанавливается благородство национального характера. Почему больные и ничтожные животные (богатые и бедные) должны быть поощряемы в заселении роскошных вигвамов со слабыми, малокровными, вскормленными из бутылки, чахлыми карликами, в то время как природа требует их полного уничтожения — остриём меча?

Доктор Хайкрафт предлагает, чтобы общество социальными методами отделило недостойных, но, очевидно, это даже не обсуждается, поскольку общество не способно предоставить проверочный стандарт, вполне абсолютный и точный, чтобы удовлетворительно определить, кто «не достоин», а кто — «достоин». Природа, однако, предоставила этот стандарт — это нескончаемый конфликт между соперничающими интересами с женщинами, властью и собственностью в качестве приза. Вернейший, справедливейший и самый научный метод перераспределения монополизированной добычи и накопленного преимущества — это ничем не сдерживаемая битва.

Пусть же лучший победит! Разве это не логика событий науки, фактов и природы?

Почему англо-саксы должны как последние дураки стоять в охране при совокуплении богатых выродков и толп пресмыкающихся невоинственных пролетариев? «Никто не является настолько легкомысленным (пишет Чарльз Дарвин), чтобы разводить потомство от своих худших животных. Даже дикари, принуждённые крайней нуждой убить некоторых своих животных, уничтожили бы худших и сохранили бы лучших».

8

Достойные — это не те личности, которые просто-напросто наследуют награбленную собственность или же тихо-спокойно получают её во владение каким-то подпольным путём, но те, кто осознанно и открыто берут в собственность. Если бы перед табу не благоговели так безумно, то (скорее всего) несостоятельные собственники были бы бесцеремонно оттеснены для того, чтобы освободить место лучшим мужчинам.

Если те, «кто владеют», победоносно доказывают соответствие своей роли, то их прерогативы не могут быть отменены или сокращены, но стоит им потерпеть поражение, как сразу их победители — по-видимому, более достойные люди — подтвердят своё биологическое право лишать их собственности. «Пусть победит достойный», — этот принцип утвердителен, одновременно общедоступен, научен и внушителен. Главенство искуснейшего мужчины — это именно то, чего требуют наука и обстоятельства. В сфере космического закона существует единственное ограничивающее обстоятельство — превосходящая сила.

A priori[438] «права» так же несуществующи, как боги, духи и моральные табу епископов и пасторов. Следовательно, дубинка полицейского офицера (будучи в гармонии с действующими требованиями материи и движения) есть часть и частица божественного порядка. Так же, как и дубинки в целом. Люди будут окружать друг друга в жестокой нескончаемой борьбе, и каждый будет стараться «побить» своего брата — хитрость против хитрости, и жизнь против жизни.

Если законодательные постановления и прочие дряблые изобретения были бы полностью игнорированы, то тогда сильнейший и отважнейший (и, следовательно, мудрейший) оплодотворял бы посредством женитьбы лучших из лучших девиц, передавая свои собственные королевские качества прямым потомкам. Следуя тем же принципам, мужчины второго сорта из необходимости сочетались бы с женщинами второго сорта. Через совокупный атавизм[439] и межпородное скрещивание хилых созданий, это постепенно привело бы к уничтожению, подчинению и удалению семени рабски мыслящих — суеверных и слишком много размышляющих.