Сила главного калибра

– Скажите, зачем был нужен этот разговор? – спросил Джим после долгого молчания. – Судя по тому, с каким желанием говорил Леон и как часто вы пытались его остановить, это была не ваша инициатива, мистер Готлиб.

– Не слишком ли много слов для стрелка? – не без сарказма произнес Готлиб.

– Не слишком ли много эмоций для представителя отдела? – в тон ему заметил Тони, вперившись в Готлиба немигающими глазами.

Представитель потупился, с «прожекторами» Тони, подсвеченными желтоватыми «фонарями», он тягаться не мог.

– Ну а вы разве не понимаете, кто был инициатором? – заступился за коллегу Моран.

– Вы привезли нас, чтобы задобрить информатора. Он все еще что-то значит для вас, вот вы и терпите его капризы.

– Эта версия имеет право на существование, – сухо произнес Готлиб.

– А что с ним будет потом? – спросил Тони. Ему значительно полегчало, а ожидание обеда только прибавляло сил.

– Его отправят в госпиталь, – сказал Готлиб, стряхивая с брюк несуществующие соринки. – Между прочим, вы зря перед ним открылись, не следовало этого делать.

– Но ведь его же «отправят в госпиталь», разве не так? – уточнил Джим. – Чего же тогда бояться?

Готлиб на нашелся, что ответить. Появился охранник с подносом, где были стопкой положены три разогретых в микроволновке солдатских набора – пластиковые вилки и ложки входили в комплект. Из напитков были предложены мембранные баночки с апельсиновой и яблочной колой.

Моран повел носом и отвернулся.

Тони первым вскрыл упаковку, попробовал суп с индюшатиной, потом тушеную говядину с рисом, махнув рукой, сказал:

– Ничего, есть можно, – и принялся за еду.

– Вы меня удивляете, – заметил Готлиб, расковыривая свой набор. – Столько прослужили на какой-то базе в глуши и все еще не привыкли к солдатской пище.

– Вы не поверите, сэр, но на базе у нас были повара-фанатики, они бесконечно изобретали новые блюда и всегда интересовались мнением солдат, достаточно ли имбиря в саворском ромштексе, не много ли ванили в мороженом с мятным кремом, не горчит ли миндаль в пирожных. Те, кто приезжал к нам с проверками, бывали просто потрясены, поскольку, даже имея генеральское жалованье, найти ресторан с такой изысканной кухней было не так просто.

– М-да, Морану у вас очень бы понравилось.

Некоторое время все молча ели. Моран с интересом следил за выражением лиц обедающих, ему хотелось понять, что они в данный момент испытывают.

– У вас тут только один арестант содержится? – неожиданно спросил Джим.

– Послушайте, мы не обязаны перед вами отчитываться! – вышел из себя Готлиб.

– Ладно, не нервничайте, – миролюбиво произнес Тони. – Во-первых, обед не так уж и плох, спасибо вам, мистер Готлиб, а во-вторых, задание нам предстоит нелегкое, а у нас в разведвзводе было принято максимально контролировать ситуацию, иначе получишь пулю с трех метров – в джунглях ведь видимости никакой. Вот и здесь мы пытаемся все разложить по полочкам, если возникает какое-то сомнение, сразу стараемся его развеять.

– Но почему вас интересует то, что происходит в этом доме, если задание вы будете выполнять далеко отсюда?

– Видите ли, мистер, – подчищая пластиковую тарелку, заговорил Джим, – и вы, и мистер Моран со своими людьми, и даже эти охранники – все вместе составляете единую структуру поддержки операции. Если структура надежна, все будет в порядке, а если у вас коленки трясутся или вы просто не соответствуете своей должности…

Джим поднял глаза на Готлиба и замолчал. Офицер тоже молчал, эти двое мальчишек загнали его в тупик.

– Ладно, расскажите им про Джозефа, – предложил Моран. – Утолите их любопытство и докажите, что тылы у предстоящей операции надежные.

– Пожалуй, так, – согласился Готлиб, и ему как будто сразу полегчало. Он оставил едва начатый солдатский набор и откинулся на спинку кресла. – Здесь есть надежный подвал, он редко бывает занят, но сейчас там сидит один из команды мистера Морана, его зовут Джозеф, и он заболел очень странной психической болезнью. Специалисты нам ничем помочь не могут, поэтому его, скорее всего, придется нейтрализовать.

– А что же это за болезнь? – спросил Тони.

Поскольку это был человек Морана, он заговорил первым: