Сила, которая защищает

Его слова звучали в разрушенной Палате как удары колокола, но прошло какое-то время, прежде чем Аматин произнесла с болью:

– Ты предлагаешь нам сохранить то, что противоречит друг другу, и говоришь, что мы должны использовать и то и другое. Это легко только на словах.

Высокий Лорд промолчал. Он хотел, чтобы она сама подумала о том, как можно преодолеть это противоречие; вместо того чтобы убеждать ее, он, продолжая держать мысли открытыми, дал ей почувствовать, как сильно любит Страну, Ревелстоун и ее саму. И он улыбнулся, когда Лорд Тревор задумчиво произнес:

– Это возможно. Я испытывал нечто похожее. Мне понадобилось совсем немного усилий, чтобы прийти в себя, как только необходимость помочь Замку стала для меня важнее, чем страх перед врагами.

– Страх… – как эхо, повторила Лория, явно соглашаясь с ним.

И Морэм добавил:

– Страх. Или ненависть.

Чуть позже, все поняв, Аматин тихо заплакала. Призвав на помощь Лорию и Тревора, Морэм постарался передать ей свое мужество, пока ее страх перед опасностью осквернить Страну не исчез. Тогда Высокий Лорд положил крилл и оглядел Совет.

Сквозь дым, который по-прежнему витал в воздухе, он увидел Хранителя Торма и Трелла. Трелл по-прежнему не осознавал, что происходит, охваченный непонятным ему самому ужасом. Торм сочувственно качал головой, представляя, какие муки должен был испытывать гравелингас, поднявший руку на камень, который он так любил. Оба молчали, и Морэм пристально глядел на них, испытывая чувство вины за то, что случилось с Треллом.

Однако он не успел произнести ни слова, как в Палату Совета вбежал другой гонец от вомарка Квена и потребовал, чтобы его приняли. Когда Высокий Лорд поднял на него глаза, гонец настойчиво повторил, что им требуется помощь.

– Скоро, – вздохнул Морэм. – Теперь уже скоро. Передай Квену, что мы придем, как только появится возможность. Лорд Тревор ранен. Я тоже. – Он поднял руку и прикоснулся к обожженной коже на голове. – Лорду Аматин и мне нужно как следует подкрепиться и отдохнуть. А Лорд Лория…

– Я пойду, – твердо произнесла Лория. – Я еще сделала для Ревелстоуна не все, что в моих силах. – Потом она сказала, обращаясь к посланцу; – Проводи меня туда, где сейчас труднее всего, а после этого отправляйся к вомарку Квену и передай ему ответ Высокого Лорда.

Ее движения приобрели не свойственную прежде уверенность, как будто то, что она услышала от Морэма, развеяло все ее сомнения и отмело прочь колебания. Поднявшись по ступенькам, она последовала за воином на южную стену Замка. По дороге она сказала стражникам, чтобы они позвали к Лордам Целителей и принесли еду.

Как только они ненадолго остались одни, Торм воспользовался случаем, чтобы спросить Морэма, как можно помочь Треллу.

Морэм пристально разглядывал изуродованные галереи, словно пытаясь таким образом оценить степень разрушений, происшедших в душе Трелла. Он видел, что потребуется работа нескольких поколений мастеров радхамаерля, чтобы вернуть Палате Совета ее прежний вид. Слезы снова навернулись ему на глаза, и он сказал, обращаясь к Торму:

– Целители должны его вылечить. Может быть, им удастся восстановить его память.

– Хорошо ли это для него? Что с ним будет, когда он поймет, что сделал?

– Мы должны помочь ему. Я должен помочь. Нужно сделать все, чтобы вылечить его, как бы трудно это ни было. И прежде всего я, который бросил его в трудную минуту, должен приложить к этому все старания.

– Бросил его? – спросил Тревор. От боли, которую причиняла рана, кровь отхлынула от его лица, но он не потерял присутствия духа, позволившего ему встать на защиту Замка. – Каким образом? Ты не виноват в том, что он впал в такое отчаяние. Если бы ты относился к нему с подозрением, ты бы ничего не добился, кроме того, что ему стало бы еще хуже. Подозревать – значит не доверять даже самому себе.

Морэм кивнул:

– Я и не доверял – не доверял никому. Я хранил знание в секрете даже тогда, когда понял, что это не правильно. Счастье, что ущерб, причиненный им, был относительно невелик.

– И все же ты вряд ли смог бы ему помешать…

– Возможно. Но не исключено, что, если бы я поделился с ним своим знанием – так, чтобы он понял, насколько оно опасно, – он в последнюю минуту вспомнил бы о том, кем он был – гравелингасом радхамаерля; и любовь к камню возобладала бы в его сердце.

Торм согласился с этим и, выражая свое сочувствие Треллу, сказал:

– Вы были не правы. Высокий Лорд.

– Да, Хранитель, – откликнулся Морэм с глубокой мягкостью в голосе. – Я – тот, кто я есть… Я – смертный человек. И мне еще многому предстоит научиться.

Торм опустил голову. Некоторая напряженность, которая ощущалась в его фигуре, могла бы навести на мысль, что он сердится, но, пережив вместе с ним это тяжелое испытание, Морэм теперь лучше понимал его.