Сила любви

Задать этот вопрос до конца она не посмела. Кого избрала для нее Катарина? Одного из своих итальянских друзей или родственников? Может быть, даже Пьеро Строцци, который не сводит глаз с ее декольте при встрече с ней? Образ пусть и симпатичного, но фатоватого маленького человечка, которому она может быть отдана, заставил ее с трудом подавить удушье. Какова мера ее проступка? Чем она за него заплатит?

— Вы будете повенчаны с Ивом де Сен-Тессе, графом Шартьером, дитя мое!

— Нет!

— Этого слова я не желаю слышать. Вы будете следовать моему приказу, непослушное дитя! — Королева нетерпеливо подергала длинную жемчужную цепочку и попыталась строгим взглядом припугнуть свою непокорную фрейлину.

Тем не менее Флёр возразила:

— Ваше Величество! Прошу вас! Кто угодно, только не он!

Темные брови королевы поползли вверх, выражая неприкрытое удивление.

— Как это понять? Я думала, такое известие приведет вас в неописуемый восторг. Что заставило вас лишить его своих симпатий? В Лионе буквально молились на него. Никогда не предполагала, что вы столь переменчивы в своих чувствах!

Флёр заломила руки за голову и невольно отступила на шаг назад, словно это могло укрыть ее от острого взгляда Катарины Медичи. Ее тонкие черты исказились от сильной душевной боли, а зелень светлых глаз потемнела, словно ночной лес.

— Не я виновата… в этой перемене, — хрипло произнесла она, пытаясь себя защитить. — Простите, я не в силах говорить об этом…

Но всем своим видом Флёр выразила больше, чем могли бы это сделать скупые, с трудом выдавленные слова. Это внесло недостающий камешек в ту мозаику, над которой королева размышляла в предшествующие часы. В сочетании с непомерным высокомерием графа, связанным с его родом, корни которого восходили к истокам французской истории, а также с подлыми оскорблениями Дианы де Пуатье, та картина, которую лишь в самых общих чертах набросала мадам де Гонди, обрела вдруг ясные очертания.

Дело в том, что после скандала королева пришла к выводу, что переоценила интеллигентность Флёр. Побежденная ее очарованием и красотой, Катарина приняла к себе на службу бездумную мятежницу, которая вместо ожидаемой от нее пользы устроила бунт. Так казалось королеве до самого последнего момента. Но теперь, в свете новых фактов, картина резко изменилась. Оказывается, Флёр вела себя вовсе не как неразумное дитя. С отчаянием глубоко оскорбленной женщины она нанесла удар там, где с наибольшей вероятностью могла рассчитывать на возмездие своим обидчикам.

И все же в создавшейся ситуации уже не было возможности что-либо изменить: слишком искусно была сплетена та сеть, которую королева сама, желая сделать как лучше, изготовила за прошедшие часы. Разумеется, Катарина прежде всего хотела предотвратить возможный ущерб семье Флёр из-за необдуманных действий их дочери. Существовали причины, по которым королева чувствовала себя обязанной помочь Рене де Параду, но которые должны были оставаться тайной. Кроме того, она не была бы Катариной Медичи, если бы при сложившихся обстоятельствах не нанесла чувствительный удар даме, которая не упускала ни одного случая, чтобы унизить королеву на том основании, что она иностранка и доверия не заслуживает.

Потому-то Катарина и убедила короля в том, что Флёр будет идеальной супругой красивому графу Шартьеру, чьи скандальные выходки неоднократно становились предметом обсуждения при дворе.

Король охотно дал согласие, потому что этот брак, в свою очередь, послужит тому, что вызывающе привлекательный граф не будет постоянно находиться около Дианы де Пуатье, которой лишь с трудом удавалось скрывать ту слабость, которую она питала к очаровательному кавалеру. А ведь эта ее симпатия давно уже была как бельмо на глазу у ревнивого короля.

Словом, брак графа удовлетворял скрытое желание монарха отомстить ему за то, что тот посмел раскидывать свои сети в тех местах, где суверенный правитель полагал свое господство неограниченным. Да и в броне вызывающей гордости Ива де Сен-Тессе будет пробита ощутимая брешь, если приказ короля вынудит его жениться на купеческой дочери. Благодаря тому, что Флёр была достаточно богата, чтобы пополнить истощенное состояние графа, злому умыслу придавался блеск высочайшей королевской милости.

Короче говоря, эта дьявольская идея так понравилась королю, что он тут же отправил графу послание, приглашая его на аудиенцию. Теперь уже никакая человеческая сила не была в состоянии помешать браку, который, как думала Катарина, будет восторженно принят только одной Флёр. То, что девушка резко протестовала против этого замужества, было большой неожиданностью.

— У вас выбора нет, — вынесла королева свой окончательный приговор отчаявшейся фрейлине. — Но если вы не сможете обрести счастье, может быть, этот брак послужит вам орудием мести. А приказ моего супруга обязателен и для вас, и для графа Шартьера.