Сила мгновенных решений. Интуиция как навык

В начале своей карьеры профессиональный музыкант Абби Конант жила в Италии, где играла на тромбоне в Туринской королевской опере. Было это в 1980 году. В то лето она претендовала на одиннадцать вакансий в различных оркестрах по всей Европе. Ответ она получила только от одного – Мюнхенского филармонического оркестра. «Дорогой господин Абби Конант», – начиналось письмо. Эта ошибка в обращении к ней должна была сразу же встревожить Конант.

Прослушивание состоялось в Дойче-Музеум в Мюнхене, поскольку здание филармонии еще строилось. Было тридцать три кандидата, и каждый исполнял фрагмент, находясь за занавесом, так что отборочная комиссия претендентов видеть не могла. В то время такие прослушивания через занавес были в Европе редкостью. Однако один из претендентов был сыном музыканта Мюнхенского филармонического оркестра, поэтому в целях объективности было решено провести первый тур прослушиваний вслепую. Абби Конант выступала шестнадцатой. Она исполнила концертино Фердинанда Давида для тромбона, «конек» на всех прослушиваниях в Германии, и допустила ошибку – скомкала ноту «соль». Она решила, что провалила прослушивание, и пошла упаковывать вещи и собираться домой. Но комиссия решила иначе. Исполнение Конант их потрясло. Прослушивания – это классические случаи тонких срезов. Опытные музыканты говорят, что могут оценить профессионализм исполнителя почти мгновенно (иногда это несколько тактов, иногда буквально с первой же ноты), и в случае с Конант они определили ее мастерство сразу же. После того как она покинула зал прослушивания, музыкальный руководитель Мюнхенского филармонического оркестра Сергей Селибидаш выкрикнул: «Вот кто нам нужен!» Остальных семнадцать исполнителей, ожидавших своей очереди, отправили по домам. Кто-то пошел за сцену, чтобы найти Конант. Она вернулась в зал прослушивания и, выйдя на сцену, услышала: «Was ist’n des? Sacra di! Meine Goetter! Um Gottes willen!» Комиссия ожидала увидеть господина Конанта. А это оказалась госпожа Конант.

Ситуация была более чем неловкой. Сергей Селибидаш – дирижер старой школы, властный и волевой человек с весьма определенными понятиями о том, как следует исполнять музыку, а также и о том, кто должен ее исполнять. Более того, дело происходило в Германии, где, собственно, и родилась классическая музыка. Однажды, сразу после Второй мировой войны, Венский филармонический оркестр экспериментировал с прослушиванием через занавес, и закончилось все «гротескной ситуацией», как описал это в своих воспоминаниях бывший руководитель оркестра Отто Штрассер: «Один из претендентов выступил лучше всех, и, когда подняли занавес, перед онемевшей комиссией возник японец». По мнению Штрассера, японец никак не мог с такой душой и точностью исполнять музыку, сочиненную европейцем. Для Селибидаша точно так же женщина не могла играть на тромбоне. В Мюнхенском филармоническом оркестре играли на скрипках или гобоях одна или две женщины. Но это были «женские» инструменты. На тромбоне играют мужчины. Это инструмент, на котором играют мужчины в военных оркестрах. Оперные композиторы используют инструмент как символ преисподней. В Пятой и Девятой симфониях Бетховен использовал тромбон для создания шума. «Сейчас, когда общаешься с типичным профессиональным тромбонистом, – говорит Конант, – он тебя спросит: “На каком оборудовании ты играешь?” Вы можете представить себе скрипача, который скажет: “Я играю на Black and Decker”?»

Было еще два тура прослушивания. Абби Конант прошла оба с большим успехом. Но сначала, как только Селибидаш и остальные члены комиссии увидели ее, старые предрассудки подавили самое первое, благоприятное впечатление от ее игры. В конце концов она была принята в оркестр. Сергей Селибидаш сдался. Прошел год. В мае 1981 года Конант вызвали на беседу. Ей сообщили, что ее понижают до второго тромбона. О причине ей не сказали. Конант прошла еще один испытательный срок в один год, чтобы еще раз доказать свое мастерство. Это никак не повлияло. «Видите ли, – откровенно сказал ей Селибидаш, – на партии первого тромбона нам нужен мужчина».