Сила мифа

МОЙЕРС: Давайте попробуем сделать предположение. Как, по-вашему, что дает им мифология, те истории, которые вы им рассказываете?

КЭМПБЕЛЛ: Бесспорно, в этих историях заключена мудрость жизни. То, чему учат в наших школах, не имеет никакого отношения к мудрости жизни. Мы изучаем технологии и получаем информацию. Преподаватели демонстрируют поразительное нежелание говорить о жизненных ценностях своих дисциплин. В сегодняшней науке это относится к антропологии, лингвистике, религиоведению и другим наукам, так как существует тенденция к узкой специализации. И можно понять эту тенденцию, если знаешь, сколько должен знать человек, чтобы его можно было назвать компетентным ученым. Например, чтобы изучать буддизм, необходимо владеть не только теми европейскими языками, на которых есть литература о Востоке, и в первую очередь французским, немецким, английским и итальянским, но и санскритом, китайским, японским, тибетским и некоторыми другими. Короче говоря, у него должен быть грандиозный багаж знаний. Такой специалист не может также разбираться в том, чем язык ирокезов отличается от алгонкинского языка. Специализация ограничивает круг проблем, которыми занимается ученый. Если человек не узкий специалист, а такой универсал, как я, он учится чему-то у одного специалиста, чему-то – у другого, но никто из них не задумывается над тем, почему что-то происходит не только в одном месте, но и в другом. Поэтому универсал (кстати, для профессуры это оскорбительное слово) занимается другими проблемами. Можно сказать, что это скорее более «человеческие» проблемы, чем чисто культурные.

МОЙЕРС: Рядом с универсалом стоит журналист, имеющий право разъяснять то, чего он сам не понимает.

КЭМПБЕЛЛ: Это не только право, это его обязанность: он должен публично заниматься самообразованием. Я вспоминаю, как в молодости слушал лекцию Генриха Циммера. Он был первым из известных мне людей, который говорил о мифах так, словно в них содержатся не просто интересные вещи, о которых могут порассуждать ученые, а жизненно важные сообщения. И это лишь укрепило меня в том чувстве, которое возникло у меня в очень раннем возрасте.

МОЙЕРС: Вы помните, когда впервые открыли для себя миф? Когда он впервые ожил для вас?

КЭМПБЕЛЛ: Я вырос в католической семье. Одно из величайших преимуществ католического воспитания заключается в том, что тебя учат воспринимать миф серьезно, учат позволить ему влиять на твою жизнь и жить в согласии с этими мифическими мотивами. Я был воспитан в духе сезонных связей с циклом прихода в мир Христа: его проповедей, смерти, воскрешения и возвращения на небо. Церемонии, проходящие в течение всего года, поддерживают твою связь с основополагающей сущностью всего того, что изменяется во времени. Грех – просто утрата связи с этой гармонией. А потом я влюбился в американских индейцев, потому что в свое время Буффало Билл ежегодно появлялся в Madison Square Garden со своим потрясающим шоу «Дикий Запад». И мне захотелось больше узнать про индейцев. Мои отец и мать были очень щедрыми родителями, и у меня появились все детские книги об индейцах, которые были написаны к тому времени. Начав читать мифы американских индейцев, я очень быстро обнаружил в них те же самые мотивы, что присутствовали в тех мифах, о которых нам рассказывали в школе монахини.

МОЙЕРС: Сотворение мира…

КЭМПБЕЛЛ: …сотворение мира, смерть и воскрешение, восхождение на небо, непорочное зачатие… Я не понимал смысла, но узнавал слова. Одно за другим.

МОЙЕРС: И что же было дальше?

КЭМПБЕЛЛ: Я пришел в дикий восторг. Так возник мой интерес к сравнительной мифологии.

МОЙЕРС: Вы начали с вопроса «Почему в мифе говорится так, когда в Библии написано иначе?»

КЭМПБЕЛЛ: Нет, сравнительным анализом я занялся гораздо позже.

МОЙЕРС: Что привлекло вас в индейских мифах?

КЭМПБЕЛЛ: В те годы еще были живы индейские традиции и обычаи. Индейцы были рядом. Даже сейчас, когда я знаком с мифами разных народов, я считаю мифы и легенды американских индейцев очень богатыми и совершенными. У моих родителей был участок земли в лесу, там, где жили индейцы-делавары, которых потом завоевали ирокезы. На большой отмели мы выкапывали индейские наконечники для стрел и тому подобные вещи. Вокруг меня, в лесу, обитали те же самые животные, о которых я читал в индейских мифах. Полученные впечатления стали прекрасным введением для этого материала.

МОЙЕРС: Индейские мифы вступили в конфликт с вашей католической верой?

КЭМПБЕЛЛ: Нет, никакого конфликта не было. Конфликт с моей верой возник гораздо позже, в связи с научными исследованиями и тому подобными вещами. Потом я заинтересовался индуизмом и нашел у индусов похожие мифы. Моя дипломная работа была посвящена средневековым кельтским легендам, в которых я обнаружил те же самые мотивы. Никто не может сказать мне, что это не одни и те же мифы. Я занимаюсь ими всю свою жизнь.

МОЙЕРС: Они пришли из разных культур, но посвящены вечным темам.

КЭМПБЕЛЛ: Да, темы вечные, но ощущается влияние культуры.