Сила Мира

— Лезь! — велит он Базилю, как самому легкому, да еще без доспехов. Бонар — самый младший ловко запрыгивает на щит, боец распрямляется, и щит поднимаетсяпочти вровень со стеной. Теперь через ограду перелез бы и ребенок.

Базиль спрыгивает по ту сторону — и едва успевает пригнуться: над головой цокает о стену болт. Он стреляет в ответ — на сей раз стрела бессильно высекает искры о камень, в полупальце от амбразуры. Дверь приоткрывается, оттуда выскакивают трое с мечами наголо.

— Сдаваться или умирать! — кричит один из них на ломаном ствангарском. Бонар — самый младший бросает арбалет ему в лицо, пускает в ход меч. Держаться против троих нелегко, но ничем особенным вражеские вояки не выделяются, а ему требуется устоять всего-то несколько мгновений — пока перелезут остальные.

Выпад, раскрутка, хитрый финт… и удар с поворотом через спину, когда меч бьет с самого неожиданного направления. Простенький прием, против настоящего мастера почти бесполезный. Но тут-то отнюдь не мастера (хотя, конечно, и не придурки из роты Исмея, хочется верить, что покойного), а обычные солдаты, хоть и опытные. Их учили биться в сомкнутом строю — это проще, не требует индивидуальной работы с каждым, а на обычной войне нужнее. Ну, а фехтование и прочие тонкости — это преподается постольку, поскольку, хоть и нельзя сказать, что совсем плохо.

«Черноплащник» на прием купился. Лезвие клинка бьет точно под ребра, где тело прикрывает лишь тонкая кольчуга. Случайный удар она бы выдержала, но сейчас клинок легко пробивает преграду, глубоко входит в тело «черноплащника», тот хрипит, заваливаясь набок, а Базиль едва успевает пригнуться: меч другого «черноплащника» проносится над самой головой. Одним меньше, отмечает Базиль.

Следующий воин Атаргов сражен копьем, метко брошенным с ограды бойцом отделения. Копье пронзает его насквозь, втыкается в землю — кажется, «черноплащника» пригвоздили колом к земле. Третий решил не связываться, порскнул в услужливо приоткрытую дверь осажденного дома.

— К Лиангхару дверь! — приказывает командир отделения.

Конечно, ее жалко: любой предмет из дерева в этих краях почти на вес золота, стоят такие двери наверняка больше, чем урожай со всего огорода. Но чтобы рота смогла продвинуться, дома нужно очистить от врага. А жителям, в конце концов, можно будет и выплатить компенсацию.

Тяжелая секира одного из солдат, предназначенная как раз для подобных дел и потому называющаяся «штурмовой», бьет в край двери, как раз рядом с петлями (железными, железо в Поле Последнего Дня ценится куда меньше дерева). Брызнули щепки, дверь накренилась, провисла на нижней петле. Еще один такой удар внизу, удар ногой — и дверь с треском проваливается внутрь.

Странно, «черноплащники» даже не пытались помешать взлому. Но едва дверь рухнула, как во тьме глухо хлопнул арбалет. Словно от богатырского удара в кулачном бою, ствангарец заваливается навзничь — из груди торчит толстый железный болт. Штурмовая секира выпадает из помертвевшей руки, жалобно звенит о каменистую землю.

«Сколько же их сегодня погибло? — думает Базиль. — Похоже, не меньше сотни… И среди погибших ствангарцев вполне может оказаться один эрхавенец… Даже два — ведь Айша чуть позади, перевязывает раненых…»

От этой мысли Базиля захлестывает жгучая ярость. Как в омут, он кидается в теплую мглу еще недавно обитаемого дома. Один из «черноплащников» пытается достать его мечом, пользуясь тем, что Базиль еще не привык к полумраку. Но Бонар — самый младший этого и ожидал. Он чуть отклоняет в сторону вражеский клинок и бьет засапожным ножом. Еще один противник пытается пустить в ход двуручный меч, но не учел, что дерется в тесном помещении. Клинок с лязгом врезается в печь, летиткирпичная пыль. Исправить промах южанин не успевает.

Дом очищен, но радости от победы нет: за каждый дом платить жизнями своих — всей баталии не хватит.

— Другого пути нет! — понимая настроение бойцов, произносит сержант. — Придется очищать от стрелков улицу до самой пристани. А Первая рота все возится с теми, в святилище… Важно, чтобы ни одна сволочь из домов не ушла.

И снова — сырая, грязная улица. Дом напротив еще сопротивляется, приходится помогать второй штурмовой группе, она при штурме домов потеряла уже троих. Рота упорно идет вперед, но через тридцать шагов снова летят стрелы, они вырывают из поредевших взводов новых и новых бойцов. Но тут, наконец, сзади оглушительно грохочет. Артиллеристы наконец установили на новой позиции тридцатифунтовое орудие, первое же его ядро обрушивает один из домов. Включились в бой и десятифунтовые пушки — как свои, так и трофейные. Их ядра, правда, далеко не сразу берут стены, но если уж попадают в крыши, двери или окна-амбразуры, ущерб наносят немалый. А главное — обороняющиеся ничего не могут противопоставить ствангарским пушкарям. Когда в пятом по счету доме загорается крыша, из домов начинают вырываться оборонявшиеся там группы.

— Бегут! — радуется капитан, командующий ротой. — Догнать их!