Сила мысли

Ричард Бард Сила мысли

Посвящается моей матери, которая всегда говорила, что у меня получится все, что я задумал.

Richard Bard

Brainrush

Часть первая

Страх смерти – самый неоправданный из страхов, ведь с мертвыми не случается несчастий.

Альберт Эйнштейн 

Глава 1

Госпиталь для ветеранов, Санта-Моника, Калифорния

Уже две недели Джейк Бронсон готовился к смерти. Только не хотелось бы умереть именно сегодня, застряв в этом аппарате МРТ[1].

Стол под ним начал мелко трястись. Он въезжал в узкую трубу – так в девятнадцатом веке в пушку закладывали артиллерийский снаряд. Усталый лаборант медицинского центра для ветеранов возвышался над ним, пристально глядя сквозь стекла очков, а на рукаве халата у него было желтое пятно от горчицы.

Это так умиротворяло…

– Головой не двигать, – сказал лаборант.

Право слово, будто у него другой выбор есть – лоб зафиксирован ремнем в два дюйма шириной! Еще толчок – и сверху, над его глазами, проплыло устье тоннеля. Джейк зажмурился, стараясь не чувствовать, что волнистые стенки движутся в дюйме от его носа. Три глубоких вдоха – и стол, дернувшись, остановился. Пациент был полностью внутри, как в коконе, от макушки до пят. Был слышен мягкий гул вентилятора, который дул на его ступни. Ветерок осушал капли пота, выступавшие на лбу.

Из громкоговорителей в палате послышался надтреснутый голос лаборанта:

– Мистер Бронсон, если вы меня слышите, нажмите кнопку.

Кнопка сигнала тревоги. Разве тревога вообще хоть раз отпускала его с тех пор, как врачи сообщили ему, что болезнь перешла в конечную стадию? Он и на последнее исследование согласился только затем, чтобы выяснить, сколько ему еще осталось. Хоть в чем-то будет определенность. И с этого момента – никаких больше докторов. Прямо с сегодняшнего дня – только просто жить. Джейк надавил на переключатель, сжав его в руке.

– Порядок, – отозвался лаборант. – Если вам там станет слишком не по себе, нажмите еще раз, и я вас выпущу. Только помните, что в таком случае все придется делать заново, так что давайте постараемся, чтобы с первого раза все получилось. Всего тридцать минут – и готово. Поехали.

Бронсон положил палец на тревожную кнопку. Щелк. Уже почти нажал. Надо было выпить успокоительное, которое ему давали в приемном покое. Но Маршалл, его друг, усмехнулся себе под нос на такое предложение лаборанта.

Теперь-то уже поздно.

Какого черта опять эта напасть? Перенести рак даже один раз в жизни – для всякого предостаточно. Но дважды? Это не дело. Хотелось выместить свою злость, да только на чем? Или на ком? Сегодня утром маленький телевизор полетел в стену спальни после анонса к фильму – «Смотрите следующей осенью». Джейку-то этого фильма уже не увидеть – вот что злит.

Камера, казалось, надвигалась на него. Все нутро мужчины задрожало в приступе клаустрофобии, с каждым ударом сердца его все больше мутило. Воображение напомнило о расплющивающих стенках складной камеры пыток – столько часов было проведено там, в тренировочной симуляции лагеря для военнопленных!

Давай, соберись, Джейк!

Тридцать минут. Это всего лишь восемьсот секунд. Пациент стиснул зубы и принялся считать. Один – тысяча, два – тысяча, три…

Громко лязгнув, аппарат встал. Испугавшись звука, Джейк дернулся.

– Не двигайтесь, пожалуйста, мистер Бронсон, – недовольно сказал лаборант.

Сверлящий шум, казалось, отличался от того звука аппарата, который Джейк слышал на МРТ десять лет назад. «Лимфома, – постановил тогда военный хирург. – Сожалею, но вы покойник». Вот так всего за день до отправки на первое боевое задание рухнула его мечта детства – полетать на самолете «F-16». Химиотерапия и облучение – гадость та еще. Но они помогали. Удалось добиться ремиссии – до нынешнего момента, пока две недели назад рак не вернулся опухолью мозга.

Назойливый гул приобрел ритм. Бронсон с трудом выдохнул, пытаясь расслабиться.

Восемь – тысяча, девять – тысяча…

Внезапно вся камера сильно дернулась вправо, как будто аппарат протаранило самосвалом. Туловище Джейка скрутило в сторону, а вот зафиксированной ремнями головой повернуть было невозможно. Мужчина почувствовал острую боль в шее, и его пальцы на левой руке онемели. Вентилятор остановился, свет погас, и камера начала трястись, как центрифуга в малярной мешалке для краски.

Землетрясение!

Острый свист снизу аппарата отдавался стреляющей болью в звенящей голове Джейка. Теплая влага затопила уши и перекрыла слух.

Он со всей силы жал на тревожную кнопку, выкрикивая в темноту слова, прерывающиеся от вибрации:

– Вы-та-щи-те ме-ня!

Ответа не было.

Он втиснул руки вдоль стен, чтобы обхватить ими себя. Внутренняя поверхность аппарата была теплой и становилась все горячее.