Сила неведомая

– Ни одна женщина не бывает ни счастлива, ни довольна жизнью, пока любовь не коснётся её губ и глаз! – отвечал Риварди с налётом страсти в голосе. – Но кто сможет её в этом убедить? Она удовлетворена своим прекрасным окружением – весь дизайн, созданный мною для неё, ей понравился, и она не нашла ни одного недочёта…

– И она прекрасно вам заплатила! – заметил Алоизус. – Не забывайте об этом! Она вас обогатила. И, несомненно, она ждёт, что на этом вы остановитесь и не пойдёте дальше в попытке завладеть и ею, равно как и её миллионами!

Маркиз ярко покраснел под спокойным пристальным взглядом тёмных глаз священника.

– Это великое искушение, – осторожно продолжал Алоизус, – но вы должны устоять перед ним, сын мой! Я знаю, что это значило бы для вас: восстановление вашего огромного древнего дома, того самого, который был получен от римского императора в отдалённую историческую эпоху и который предстоит сегодня вашему взору картиной полного опустошения с его осыпающимися стенами и заросшими садами, прекрасными в своём запустении! Да, я всё это знаю! Знаю, как бы вам хотелось восстановить древний род и заставить почётное генеалогическое древо прирасти свежими листьями и новыми ветвями посредством женитьбы на этой необычной, маленькой женщине, чьё обширное богатство ставит её в положение необычайного одиночества; я также сомневаюсь, что она стала бы вам подходящей женой или вообще любому мужчине!

Маркиз выразительно приподнял брови, едва заметно пожав плечами.

– Вы можете сомневаться на этот счёт в любой современной женщине! – сказал он. – Немногие из них действительно подходят для семьи сегодня. Они хотят чего-то иного – чего-то нового! Одному Богу известно, чего же они хотят!

Дон Алоизус вздохнул.

– Ай! Одному Богу известно! И один только Бог решает, что им давать!

– Это, должно быть, что-то более «чувственное», чем муж и дети! – сказал Риварди с горечью. – Только примитивная женщина к этому стремится!

Священник мягко положил руку на его плечо.

– Ладно, ладно! Не будьте циником, сын мой! Думаю, что в вашем случае, если что-либо и способно подобрать ключ к сердцу женщины, то это любовь, однако эта женщина должна уметь любить. С этим у маленькой миллионерши Роял дело обстоит сложно. Она не умеет!

Он произнёс последние слова медленно и значительно.

Риварди бросил на него быстрый вопросительный взгляд.

– Кажется, что вам это доподлинно известно, – сказал он. – Как и откуда вам это известно?

Алоизус поднял глаза и посмотрел прямо перед собой с загадочным, далёким, но пытливым сосредоточением.

– Не могу ответить вам как или откуда, – сказал он. – Вы не поверите мне, если я скажу, что иногда в нашем удивительном мире рождаются люди, которые не принадлежат ни к мужчинам, ни к женщинам, но которые являются частью природы не столько человеческой, сколько стихийной и вечной, или, почему бы не сказать, атмосферической? Они хоть и состоят из плоти и крови, но вместе с тем обладают ещё и другой, неисследованной и недоказанной сущностью, вмешанной в их организм, о которой мы до сих пор понятия не имеем. Мы блуждаем в полном неведении относительно величайшей тайны – жизни! И со всем нашим современным прогрессом мы совершенно не способны объяснить или оценить многие разнообразные проявления жизни. В ранние дни образных пророчеств «стихийная» природа определённых существ воспринималась человеком соответственно уровню развития его разума, а также в давно опровергнутых постулатах графа де Габалиса и прочих приверженцев его мистического культа; и я не вполне уверен, что для существования их верований совсем уже не имеется оснований. Жизнь многогранна; человечество может оказаться лишь одной гранью этого бриллианта.

Джулио Риварди внимательно слушал его с удивлённым видом.

– Кажется, вы имеете в виду, – сказал он, – что эта богатая женщина, Моргана Роял, едва ли вообще является женщиной? И, скорее, нечто вроде бесполого существа, неспособного любить?

– Неспособная в обычном понимании так называемой любви – да! – ответил Алоизус. – Но о любви в иных её формах я ничего не могу сказать, поскольку ничего об этом не знаю! Она может испытывать страсть, глубокую и таинственную, как сама жизнь. Но довольно! Мы можем говорить хоть всю ночь, но так и не приблизимся к разрешению загадки этой маленькой женщины! Вам повезло, как художнику и дизайнеру, что она выбрала именно вас для осуществления своих идей в архитектуре и здешней красоте, – так пусть романтика на этом и остановится! И не пытайтесь стать мужем Сфинкса! – он улыбнулся, по-дружески легко хлопая маркиза по плечу.

– Посмотрите на неё! – продолжил он. – И оба они поглядели на прекрасную, окружённую цветами террасу на краю садов, нависавшую над морем, где в тот момент стояла в одиночестве Моргана, маленькая белая фигурка, купающаяся в глубоком розовом отблеске заката. – Как жемчужина на дне бокала с красным вином! Того и гляди растворится и исчезнет!

Его голос странным образом задрожал, и Джулио с любопытством на него посмотрел.

– Вы ею так восхищаетесь, отец! – сказал он с долей тонкой иронии в голосе.