Сила неведомая

– «Весь мир театр», – процитировала она, позволив рукам лениво упасть по бокам. – А наш – истинная комедия! Бедный Шекспир! Он и вообразить не мог таких персонажей, как мы с тобой! Ну а теперь представь, что ты удовлетворил бы ожидания всего Вашингтона и женился бы на мне, тогда, конечно, мы бы смертельно наскучили друг другу, однако с кучей денег мы смогли бы разбежаться кто куда, сегодня все так делают!

– Да, все так делают! – повторил он механически.

– Они не любят, знаешь ли! – продолжила она. – Любовь слишком скучна. Ты бы и сам нашёл её таковой!

– В самом деле! – сказал он, внезапно оживившись. – Это стало бы хуже любой пытки! Быть любимым, чтобы за мной следили, и стерегли, и нянчились, и целовали!..

– О, вряд ли какая женщина захочет тебя поцеловать! – вскричала она. – Никогда! Это было бы слишком с её стороны!

И она заливисто рассмеялась, словно весёлый жаворонок на заре. Он злобно уставился на неё, движимый неистовой жаждой схватить и скинуть её вниз с холма, как мешок с мусором.

– Чтобы поцеловать тебя, – сказала она, – нужно надеть на губы щит, словно намереваясь целовать охапку крапивы! Нет-нет! Мой ротик слишком красивый, мягкий и розовый! Мне бы не хотелось испортить его, оцарапав о твой, так что я не стану этого делать!

– Слава Богу! – истово произнёс он.

– И не волнуйся, – продолжила она легкомысленно, – в «Плазе» я надолго не задержусь.

– Ещё раз слава Богу!

– Я бы слишком соскучилась, особенно потому, что я не притворяюсь болящей, как ты. Кроме того, у меня есть дела! Чудесные дела! И я не думаю, что их можно совершить в одиночестве, как отшельник. Человечество – мой котёл! Доброй ночи!

Он остановил её порыв быстрым повелительным жестом.

– Постой! Прежде чем ты уйдешь, я хочу, чтобы ты узнала кое-какие мои мысли…

– Это необходимо?

– Думаю, да. Это избавит тебя от всех намерений увидеть меня вновь и станет облегчением для меня, если не для тебя. Слушай! И взгляни на себя моими глазами…

– Слишком сложно! – заявила она. – Я могу глядеть на вещи твоими глазами не более, чем ты – моими!

– Мадам…

Она выдохнула слабый смешок: «Ох!», и закрыла руками уши.

– Никаких «мадам», ради Бога! – вскричала она. – Звучит так, будто я королева или портниха!

В его мрачных глазах не было улыбки.

– Как же мне к тебе обращаться? – спросил он. – Женщину с таким богатством и независимостью, как у тебя, едва ли назовёшь «мисс», словно она под родительским присмотром.

– Нет, я полагаю! Есть старое английское слово «владычица» – такое странное и милое, тебе не кажется?

«Владычица моя, ну где ты бродишь?
Останься и послушай песнь мою…»

Она пропела две строки восхитительно проникновенным голосом, исполненным юности и нежности. Одним быстрым шагом он подскочил к ней и поймал её за плечи.

– Бог мой, я мог бы вытрясти из тебя жизнь! – яростно вскричал он. – Удивляюсь, что ты меня не боишься!

Она рассмеялась, не обращая внимания на его хватку.

– А с чего бы? Ты не смог бы убить меня, даже если бы и попытался, а если бы и мог…

– Если бы я мог – ах, если бы я мог!

– Что же, тогда ещё одно убийство пополнило бы общую сумму убийств в мире! – сказала она. – Вот и всё! Оно того не стоит!

Он продолжал держать её.

– Послушай! – сказал он. – Ты просто испорченный ребёнок одного из величайших финансовых мошенников Нью-Йорка. Ты осталась одна с состоянием, столь огромным, что это почти неприлично; ты мнишь себя какой-то сверхъестественной женщиной – изображаешь из себя Клеопатру, ты убеждена, что можешь увлечь собой любого мужчину, но только твои деньги их привлекают, а не ты! Ты что этого не видишь? Или слишком тщеславная, чтобы увидеть? У тебя нет к ним милосердия – ты заставляешь их верить, что тебе есть до них дело, а потом бросаешь, как пустые скорлупки! Вот какая ты! Но меня тебе никогда не удавалось одурачить и никогда не удастся!

Он выпустил её столь же внезапно, как до этого схватил; она поправила белые складки своих одежд на плечах со статным изяществом и подняла голову, улыбаясь.

– Пустые скорлупки – отличное определение для мужчин, которые волокутся за женщиной ради денег, – ровно заметила она, – и вполне естественно, что женщина выбрасывает их через плечо. Я никогда тебя не дурачила, но ты сам себя дурачишь сейчас, только не знаешь об этом. Но довольно! Закончим на этом! Мне нравится романтика этой ситуации: ты – в рубашке на калифорнийском холме, и я – в шелках и бриллиантах нанесла тебе визит под светом луны – поистине, очаровательный роман! Но он не может длиться вечно! Я – одна из обрывков на ветру. Я не помощник этой расе, прости Господи! Эта раса – слишком глупая и несчастная, чтобы заслужить долгую жизнь. Для неё уже было сделано всё возможное, снова и снова, от начала и до конца, а теперь – теперь! – Она замолчала, и само презрение её тона породило в его сердце нечто вроде страха.

Она подняла одну руку и указала вверх. Её лицо показалось в лунном свете ещё более строгим и почти прозрачным в своих очертаниях.