Сила отчуждения

– Эй, притормози, – велел Светлан. – Тоже, Дракула выискался!.. Да не нужна мне твоя душа, и вечной жизни не предлагаю. Будешь выглядеть на свои года – их у тебя не так много.

– Лет – куда ни шло. Вот жира…

– Милый, а чего ж ты хотел? Объедаться с утра до утра и не толстеть? Так не бывает – приходится чем-то жертвовать.

– А разве ты ешь мало?

– У меня растущий организм – не по дням, понимаешь, а по часам. Но я-то расту не вширь. Или хочешь помериться талией?

Роже покачал головой.

– Как раз такой мог приворожить королеву, – пробурчал он.

– И ты, Брут? – вздохнул богатырь. – «Приворожить»! Сказал бы «очаровать», на крайний случай – «обольстить»… При чём тут ворожба, когда я готов за Анджеллу умереть?

– Хвалиться-то легко.

– Ну извини, пока не представилось случая. Ведь в то, что ради неё я сцепился с огневиком, ты не веришь? И правильно, на официальные версии полагаться глупо. Хотя в этой байке, для разнообразия, наврали мало.

– Что дракона убил – верю, – сказал де Биф. – Но разве ты рисковал? Тебе и семиглав – не противник.

– Видишь ли, с тех пор я несколько подрос, – пояснил Светлан. – А тогда и трёх голов хватило с лихвой – еле ноги унёс. И… Анджеллу.

– Зато теперь опасаться некого.

С сожалением он покачал головой:

– Даже такая сила не даёт гарантий – ведь чёрт знает, как повернётся. Если Библия не врёт, пресловутый Голиаф не уступал в росте нам с Артуром, а вполне заурядный пастух, одетый лишь в пращу, уложил его с одного камня. Понятно, это гнусность: на честный вызов отвечать дальней пальбой, – но чего взять с будущего царя?

– Когда побеждает свой, ему найдут оправдания.

– И даже искать не надо. Подлость чудесным образом превращается в хитроумие, звериная злоба – в праведный гнев. Своим, как и себе, прощается едва не всё. Не замечал за собой?

Покряхтев, толстяк нехотя кивнул.

– Ныне многое замечаю, – сказал он. – Не знаю: к добру ли. Может, лучше не видеть?

– А в этом и есть главная доблесть: суметь накинуть узду на своего зверя. Когда ему не даёшь воли, он делается маленьким и ручным.

– И пушистым, – буркнул де Биф.

– К тому ж, перед тобой пример: твой папаша. Пусть и негативный.

– Уж примеров в Стронге… Куда ни плюнь.

– А нечего разбрасывать скелеты по крепости, раз не хотите, чтоб заводились привидения. Только не говори мне про традиции!..

– Призраки больше традиций, – неожиданно выдал граф. – Это – Бог.

– Хочешь сказать: его посланцы? Эдакие ангелы нового набора, да?

Де Биф не возразил, но и не согласился. И как это понимать?

– Что ж, – сказал Светлан, – давай поговорим о боге.

– Зачем? Все знают: ты не чтишь Господа.

– Да на кой ему почести, если он истинный Бог? Признание заботит лишь ущербных.

– Ущербный, ха! – возмутился граф. – Может, в других местах Он и растерял мощь, но здесь, в Междуречье, делается всё сильней.

– И в чём сила? – спросил богатырь. – В умении нагонять страх на слабые души? Видели – знаем!.. Кстати, а как он управляет своими овцами? Сбрасывает директивы с верхотуры?

– Хорошему слуге не нужны приказы, – молвил де Биф. – Он должен угадывать желания господина.

– А если промахнётся разок, второй попытки ему уже не дадут, верно? Да ты по краю ходишь, родной!

– Стадо пасут, ясное дело. Есть овцы – нужны и овчарки.

– Ночные Вороны, да? Вот с ними я хотел бы потолковать. Пожалуй, они покруче чистильщиков – как думаешь?

– Это не орден, – мотнул головой граф. – И мне Вороны не подчинены.

– А епископу?

– Тоже. Он и рад был бы взять их под крыло. Но Воронам не нужны посредники.

– Ну надо же!.. И много их?

Непроизвольно де Биф оглянулся, будто даже здесь, в тайном своём убежище, опасался соглядатаев.

– Что, такая большая тайна? – спросил Светлан.

– В этом нет секрета, – вполголоса откликнулся граф. – Но Господних Псов лучше не поминать всуе.

– Не то навлечёшь божий гнев? Ишь, какой он вспыльчивый – прямо порох!.. Ладно, позволь угадать. У них двенадцать отрядов, так?

– Д-да.

– А в каждом по дюжине чело… э-э… воинов.

– Обычно меньше, – нехотя поправил Роже. – Дюжина – предел.

– И кто во главе свор? Ведь Бога слышат лишь вожаки, да?

– Их зовут назареями.

– Вах! – удивился Светлан. – А это при чём? Тогда уж лучше «назгулы». Или, скажем, «нацболы» – по созвучию.

– И они впрямь наделены чудесными свойствами.

– А что ты называешь «чудесным свойством»?

– К примеру, их нельзя убить.

– Ну, это мы ещё проверим, – сказал богатырь. – Почти всегда способ находится – поверь моему опыту. А карателей я не люблю с детства… включая «карающие мечи». Кстати, вот подходящее название. А то – «Ночные Псы», «Господние Вороны»!.. Фантазии вам не хватает, вот что. Или вашему богу. Хотя откуда у бога фантазия?

– Не кощунствуй.

– Не то испепелит, ага? Хватит на это вашего бога?

– Заморозит, – прошептал де Биф так тихо, что смог бы расслышать только богатырь. Впрочем, ещё можно было прочитать по губам.

– Кстати, второй признак ущербности: нетерпимость к критике. Конечно, любят её лишь мазохисты – но убивать за слова?!..

– Или затравит Псами, – прибавил Роже.

– Вороными! – фыркнул богатырь. – А ты, случаем, не завидуешь им? Что-то сквозит в голосе эдакое…