Сила самовнушения. Как наш разум влияет на тело. Наука и вымысел

Пригодятся ли такие реакции в медицине? Из первой главы нам известно о том, как педиатр Адриан Сандлер из Северной Каролины проверил на эффективность секретин как средство против аутизма и обнаружил, что тот не лучше плацебо. Однако его поразило резкое улучшение состояния детей из обеих групп, и он не смог пренебречь этим открытием. Любой препарат, показавший себя в исследовании не менее действенным, чем плацебо, должен рассматриваться как сильное средство, но этот эффект игнорировался, ибо был обусловлен не фармакологией, а сознанием. Сандлер начал знакомиться на досуге с литературой о плацебо, прикидывая, как им воспользоваться, не обманывая родителей.

Самым частым диагнозом у детей, с которым он сталкивался ежедневно, был дефицит внимания с гиперактивностью (ДВСГ). Как явствует из названия, такие дети невнимательны, гиперактивны, импульсивны. Они постоянно болтают и ерзают, не умеют ждать в очереди и не способны сосредоточиться на уроках. Медикаментозная терапия обуздывает симптомы, но все равно порождает проблемы: от вспышек раздражения по вечерам, когда действие препаратов заканчивается, до снижения веса и замедления роста. «Приходится балансировать, – говорит он, – в попытке подобрать дозу, которая приносит достаточное облегчение и не чревата избыточными побочными эффектами»{61}.

Сандлер заинтересовался, поможет ли плацебо таким детям справиться с симптомами при более низких дозах лекарств. Он решил назначить плацебо честно, как часть режима, который задействует и ожидания, и обусловливание. В двухмесячных испытаниях приняли участие 70 пациентов с ДВСГ в возрасте от шести до двенадцати лет.

Детей произвольно разбили на три группы. Одной назначили режим обусловливания. На протяжении месяца эти дети получали обычное медикаментозное лечение, но также и бело-зеленые капсулы – пациенты знали, что это пустышки, но Сандлер надеялся, что они привыкнут ассоциировать плацебо с физиологической реакцией на активные препараты. В течение второго месяца они получали плацебо вкупе с половинной дозой обычного лекарства.

Сандлер сравнил этих пациентов с участниками двух контрольных групп, где не было обусловливания. Одна первый месяц получала полную дозу обычных лекарств, вторая – половинную, как в группе обусловливания. Последняя группа все время получала лекарства в полной дозировке.

Сандлер обнародовал результаты в 2010 году. Как и ожидалось, у членов контрольной группы, получавших половинную дозу, симптомы значительно наросли за второй месяц испытаний, однако в группе обусловливания изменений не было и ее члены чувствовали себя не хуже, чем те, что получали полную дозу. Вообще, имелись намеки на то, что этим детям даже стало лучше, они меньше страдали от побочных эффектов{62}.

Это первое и единственное испытание, в котором детям неприкрыто давали плацебо. Сандлер говорит, что идея пришлась по душе и им, и родителям, что больше половины из них захотели продолжить прием плацебо, когда исследование закончилось. «Это лучшее лекарство, какое я принимал, – сказал потом один ребенок. – По-моему, оно перехитрило мозг и убедило его, что поможет». Исследование Сандлера скромно и носит предварительный характер, но в сочетании с открытиями Бенедетти намекает, что врачи могут без всякого обмана прибегать к простому обусловливанию, чтобы повысить эффективность плацебо.

Лично меня это открытие взволновало. При сочетании ожиданий с обусловливанием этически назначенное плацебо может снизить дозы лекарств для миллионов пациентов, страдающих как от боли и депрессии, так и от болезни Паркинсона и ДВСГ.

Однако в условных реакциях есть и еще кое-что, открывающее совершенно новые возможности. Эти выученные, бессознательные ассоциации не ограничиваются субъективными симптомами – той же отвлекаемостью при ДВСГ, – которые сглажены традиционными эффектами плацебо. Они могут влиять и на иммунную систему, давая сознанию возможность стать оружием в войне организма с болезнью. Иначе говоря, сознанию по силам много большее, чем простое улучшение самочувствия и дееспособности. Посредством обусловливания оно решает вопросы жизни и смерти.

Еще несколько десятилетий назад ученые отрицали такую возможность. Затем им пришлось переосмыслить свои представления благодаря двум случайным открытиям и храброй девушке по имени Маретта.

В 1975 году психолог Рочестерского университета в Нью-Йорке Роберт Адер изучал феномен вкусового отвращения, при котором тошнит от пищи, вызвавшей тошноту в прошлом. Он хотел выяснить, сколь длительны такие выученные ассоциации, а потому начал потчевать крыс подслащенной сахарином водой. Это было бы лакомством, но он сочетал воду с инъекциями, от которых животным делалось плохо. Потом Адер дал крысам просто сладкую воду. Как он и ожидал, они связали сладкий вкус с недомоганием и пить не стали.