Сила шаманов. Боевая и лечебная магия индейцев Дикого Запада

С одной стороны, Сила олицетворяла характерные черты ее источника. Например, Сила, полученная от горного льва (пумы) – хорошего охотника, наделяла человека удачей на охоте. С другой стороны, вред, нанесенный источником Силы, зачастую лечился или устранялся шаманом, получившим от него Силу. Например, укушенного змеей лечил шаман, чья Сила пришла от духа змеи, а сброшенного с лошади – получивший Силу от духа лошади. Кроме того, шаман мог наделяться и другими возможностями – например, находить потерянные вещи, предвидеть будущее и т. п. Мощь Силы зависела не от ее источника, а от взаимоотношений и взаимодействий между источником и шаманом. Сила двух шаманов, получивших ее от одного и того же источника (например, молнии), была разной.

Зачастую шаман имел нескольких духов-покровителей, приобретенных им во время прохождения различных постов. У большинства индейских народов считалось, что чем большим количеством Сил обладает человек, тем больше у него возможностей, но у некоторых, например у апачей, полученные Силы могли оказаться антагонистами. Чирикауа апачи говорили, что шаман мог почувствовать, что две из имеющихся у него Сил враждебны друг другу, и тогда старался избавиться от одной из них. В другом случае две Силы могли хорошо уживаться друг с другом, и тогда шаман мог попытаться создать общий для них ритуал[117].

Получивший Силу человек должен был внимательно следить за тем, чтобы случайно не нарушить личных табу, связанных с духами-покровителями и соответствующими амулетами, и быть крайне осторожным в своих действиях. Такие запреты были весьма разнообразны, и краснокожий всячески старался соблюдать их, опасаясь незамедлительного наказания, ниспосланного Высшими Силами. Любые свалившиеся на его голову неприятности он, как правило, сразу же приписывал случайному нарушению какого-нибудь из многочисленных табу. Если, например, индеец получал инструкции ни при каких обстоятельствах не пускать в свою палатку щенков, то при возникновении болезни он мог решить, что кто-то сделал это без его ведома[118]. Кроме личных табу, полученных от духов-покровителей в видении при принятии Силы, существовали также общие для всех членов племени. Навахо, например, считали, что следует избегать деревьев, пораженных молнией, никогда нельзя убивать койотов, медведей, змей и некоторых птиц. Нельзя есть рыбу, водных птиц и животных и любое сырое мясо. Навахо даже сегодня никогда не причесывают волосы ночью и не переступают через лежащего человека. Существует множество действий, которые навахо называют «бахадзид» – «табуированными». Многие индейские табу, несомненно, имели под собой практическое значение. Койоты и змеи не давали разрастись популяциям сусликов, которые уничтожали луга и посевы. Птицы поедали саранчу. В местах, где гроза налетает внезапно, весьма разумно избегать деревьев, в которые уже когда-то била молния. А запрет на общение с тещей, существовавший почти у всех индейских племен, большинство современных мужчин с радостью бы узаконили и сегодня[119].

Чирикауа апач по прозвищу Датчи

Пожалуй, самым сложным было избегать нарушений запретов, связанных с пищей. Антрополог Роберт Лоуи[120] вспоминал, как в 1931 году отвез старика кроу Желтого Мула пообедать в ресторан городка Лонг-Грасс. Прежде чем съесть пирог, индеец с большим беспокойством поинтересовался, входят ли в его состав яйца, потому что «Орлиная магия», полученная им от другого человека, запрещала есть их даже в составе чего-либо[121]. Декост Смит сообщал, как однажды разделил еду с шошоном, который с удовольствием поужинал с ним, уплетая за обе щеки тушеных консервированных устриц. Перед этим индеец внимательно изучил изображения на банке и выслушал от него их подробное описание. «На следующий день, – писал Смит, – он вошел ко мне в палатку с рассказом о бессонной ночи и устрицах, которые шептали ему в уши свои упреки. Я напомнил ему, что он, помимо устриц, еще выпил три кружки очень крепкого кофе, и именно это, вместе с его тревожными предчувствиями, не дало ему уснуть»[122].