Сила страсти (СИ)

Хмель, как рукой сняло. Как уехала, зачем, почему? Кинулся в комнату, в шкаф заглянул — вещей ее нет, не врет, значит, тетя Маша. Записка на столе ровным аккуратным почерком написана…

28. Остап

Остап в город собирался, нужно новый плуг к посевной купить, да и много чего, керосин и тот закончился. Акулина заказы делает, что с города привезти, дочка у нее на руках сидит, головой вертит, прошлым летом родилась — хорошенькая, головушка светлая кучерявая, глазки голубенькие, Настей назвали. И хоть мечтал Остап о сыне, полюбил дочурку всем сердцем. И Акулина, как матерью стала, так успокоилась, с Ганной ссориться перестала.

— Отец, возьмите меня с собой город — попросила Ганна — хочу с мужем поговорить и разлучнице в глаза бесстыжие посмотреть.

Остап плечами пожал.

— Ну не знаю, подумаю.

— А что тут думать?! Имею право мужа в семью вернуть! Если не возьмете, значит, Вы на ее стороне, и мне нечего в Вашей хате делать, уйду к родителям, а Илью к вам не пущу. Вот! — заявила Ганна, и на улицу вышла.

— Правильно, Остап, возьми Ганну в город — усмехнулась Акулина — только в гляделки она играть не станет, вцепится в волосы Роксане, скандал устроит, опозорит Силантия перед людьми. Я думаю, какой бы Сила не был, а он твой сын единственный, так зачем тебе ссориться с ним из-за Ганны?

Остап крякнул. «Умные мысли говорит баба, один Сила сын, а сноха — она даже не дочь»

— А как да уйдет она к Головнюкам? Поссоримся с Назаром — засомневался Остап.

— Ну и что? На пашне нам Лешка-гармонист поможет. Справимся. Что тебе, за Головнюков держаться, они ж только о себе и думают — рассудила Акулина.

Лешка-гармонист, получив ранение в бою, вернулся в село и к Любаве посватался, оказалось давно он на бойкую девку поглядывал, да боялся Миколу, а как овдовела Любава, решил, что настал его час. Любава ушла от Головнюков, и у Лешки поселилась. Акулина тут же сообразила, что лучше им с Лешкиной родней скооперироваться, чем от Головнюков зависеть…

Ганна вернулась в хату с Ильей, чернявый мальчик, на свата Назара похожий.

— Что решили, отец? Берете меня в город?

— Нет. Дел по дому много. А с Силой я сам поговорю по-мужски. Глядишь, и верну его домой, жди.

— Да знаю я, как Вы с ним поговорите! Я Вам не нужна! Акулина только и ждет, чтобы от мине избавиться — Ганна бросила на свекровь злобный взгляд. Акулина чуть заметно усмехнулась, промолчала.

— Цыц! Балаболка! Пошто споришь?! Я казал, сиди дома, жди! И Акулину слухай. Она старшая, не перечь.

Ганна насупилась. Все не так в жизни. Муж бросил, свекровь — змея, свекор за жену всегда заступается. Мать Оксана после смерти Миколы изменилась, ходит сама не своя, не от мира сего. На жалобы дочери только грустно головой кивает и все. В деревне жалеют брошенную Ганну, сочувствуют, да что толку от их жалости? Хотела разлучницу за космы оттаскать, чтобы знала бесстыжая бабенка с кем связалась, да и тут не получается: отказал свекор, не берет с собой в город.

***

Остап приехал в город, сдал на сборочный пункт зерно, получил справку об уплате продналога, и поехал к бараку, где Силантий жил.

— Здорово, Силантий!

— Батька! Здоров будь! Приехал, по делам или как?

Остап осмотрелся: чистая комната. Маловато, конечно, места для семьи, а так ничего.

— Мне без дела кататься туда-сюда не с руки — проворчал Остап — поеду завтра на базар, плуг новый покупать, да так по мелочи.

— Понятно, ну проходь, садись. В ногах правды нет.

— На ночь-то можно ли у тебя остаться? Или прогонишь батьку?

— Чего мне тебя прогонять? Вон топчан свободен, переночуешь, сейчас лапши поедим.

— Поедим, это хорошо. А твоя-то где?

— Придет…

— Хотела на нее Ганна посмотреть, да косы повыдергивать, но я не взял ее с собой. Акулина отговорила. Нече, говорит, Силантия позорить.

— Правильно сказала. Разводиться я с Ганной буду.

— Что же, не вернешься в деревню?

— Не-а. Я на «железку» работать устроился. В деревню не вернусь. Ганна и Головнюки мне жить спокойно не дадут, не хочу.

— Это, твое последнее слово? Не вернешься?

— Не вернусь.

— Ну, Ганна, ладно. Знаю, не люба тебе. А сын? Илья?

— Сыну, как положено, деньги высылать буду.

— На хрена ему деньги, ему батька нужон — фыркнул Остап.

Сила сердито на отца посмотрел.

— Так если Ганне ребенка растить трудно, пусть мне отдаст. А што? Пущай Илья у меня живет. Так ей и передай.

Остап грозно глазами вращать принялся.

— Ишь ты, прыткий какой! Ты очумел што ли?! Кто ж тебе дитенка отдаст? У него в деревне два деда, бабка, мать какая-никакая, а ридная. Растет у нас на молоке и сметанке, такой справный хлопчик. А тут што? Комнатушка с куричью жопу. Ты на работе. А мальчонке с мачехой сидеть? Больно нужон он твоей полюбовнице?

Сила, голову опустив, спросил:

— Ну и шо ты от меня хочешь, батька? На две части мне разорваться? Роксану не брошу, хоть што говори…

— И що ты в своей крале нашел? Хлипкая больно, ветер дунет, унесет. Рази такая родит тебе здорового ребенка? Или беременна поди уж?

Сын отрицательно покивал головой.

— Задурила те голову… И що ей с доктором не жилось?

— Про него что слышно? Не объявлялся, в деревне? — спросил Сила.