Сила трёх камней

– Ни в одном из миров ничего не происходит просто так. Если бы ты не была готова откликнуться на зов, он бы остался неуслышанным.

У Инги вырвался невольный смешок. Знали бы они, почему она не могла не откликнуться на зов! На мгновение мелькнула мысль, а не рассказать ли чародеям о вселившейся в неё ведьме и попросить помощи, но к горлу тут же подступило уже знакомое удушье, и Инга поспешно отбросила эту идею.

– И… зачем же меня позвали? – полюбопытствовала она, чувствуя, что совершает этим большую ошибку.

– Мы расскажем, – после минутного молчания решил король, вызвав у остальных облегчённые и одобрительные возгласы. – Раз ты явилась, мы объясним, чего ожидали от этого. Но решение принимать тебе. Мы не можем настаивать, чтобы смертная, к тому же чужеземка, рисковала жизнью ради нашего спасения.

– А потом… после вашего рассказа вы сможете отправить меня домой? – окончательно осмелев, повторила Инга вопрос, который сейчас заботил её больше всего.

– Если именно таким будет твоё желание, – спокойно ответил старик. – Но вначале я выполню первое и отвечу, почему ты здесь.

Глава 4

Король ненадолго замолчал, задумчиво подёргивая короткую неровную бороду и о чём-то размышляя. В комнате воцарилось почтительное молчание, только Айнара звякала посудой, неожиданно вспомнив о правилах гостеприимства. Скоро перед Ингой возникла красивая серебряная мисочка с неизвестной, но аппетитной на вид похлёбкой.

– Итак, ты знаешь, куда попала? – поинтересовался Элиглуз, едва она успела поднести ложку ко рту.

– Нет! – встрепенулась Экатан, заставив Ингу вздрогнуть от неожиданности и невольно оглянуться, проверяя, не услышал ли странный голос кто-нибудь ещё. – Ты не можешь знать о Милливорде.

– Нет, – послушно повторила Инга, вспомнив, что с ведьмой лучше не спорить без крайней надобности.

– Это Милливорд, самый древний и самый прекрасный из существующих миров… – начал старик.

Почти не слушая уже знакомую историю, которая и сейчас звучала не менее восторженно, чем в изложении Экатан, Инга наконец принялась за предложенную ей похлёбку, изредка кивая головой и округляя глаза в притворном изумлении.

– Увы, мы уже давно забыли, что такое всеобщая дружба и благополучие, но до недавнего времени надеялись, что хотя бы Вечный лес остаётся в безопасности. Он всегда служил приютом для тех, кто хотел обрести покой и безмятежность, недоступные во внешних землях. Это единственное место, куда во время первой битвы за Милливорд волшебники успели ступить раньше смертных, поэтому даже сейчас время здесь не властно над жизнью. Не только чародеи и маги, но даже те немногие из людей, кого мы приняли в наших владениях, здесь навсегда остаются такими же, какими пришли.

– То есть любой получает бессмертие? – изумилась Инга. – Здорово!

– Не бессмертие, – серьёзно поправил старик. – А возможность бесконечной жизни. За пределами леса любой смертный остаётся смертным.

– К счастью, смертные давно забыли правду о Вечном лесе, – вступила Айнара. – Теперь это место считают мрачным и опасным. Живые деревья и разумные звери вызывают страх у людей. Многие века жители внешнего мира стараются обходить наш лес стороной, и именно это спасало его от захватчиков, которые, прознав о вечной жизни, обязательно захотели бы подчинить эти владения себе. Но если сюда, в последний оплот прежнего Милливорда, проникнет разрушение и гибель, то первозданная жизнь, сотканная из света и радости, а не из боли и тревог, навсегда исчезнет из него. Милливорд больше не будет таким, как раньше. Он уподобится тысячам искусственных миров, где всё сущее берёт начало во мраке и к нему же неуклонно стремится, где всё, что может быть таким прекрасным и радостным, оказывается всего лишь трухой и пылью!

– Ужасно, – довольно равнодушно отметила Инга, заметив, что все ожидают от неё какой-нибудь реакции.

– Да, это ужасно! – не замечая её безразличия, воскликнула Айнара. – И именно сейчас Милливорду грозит эта опасность! Люди утратили остатки благоразумия и стремятся уничтожить Вечный лес!

– Зачем им это? – теперь Инга искренне удивилась.

– Смертные всегда пытаются уничтожить то, чем не в состоянии овладеть, – презрительно бросила молчавшая до сих пор Ликания, по прежнему не поворачиваясь к говорящим.