Сила ведлов

— Попрошу, Викусечка, — посмеиваясь, ответил Митяй. И Вика, одетая в белоснежный мундир, отделанный золотыми позументами, с капитанской фуражкой, украшенной кокардой с большим якорем, принялась отдавать команды экипажу. В считанные минуты были опущены вниз обе длинные широкие стойки-кили, до этого лишь слегка выступающие под днищем из ниш. Вслед за этим телескопические трёхсекционные стойки выдвинулись на всю свою длину в двадцать один метр, чтобы плыть с максимальной скоростью. Для плавания в обычном скоростном режиме их не опускали ниже пятнадцати. Подводные крылья, расположенные под углом в сто двадцать градусов, встали в горизонтальное положение. Чуть слышно клацнули электромеханические замки, и крылья тут же раздвинулись на всю свою двадцатипятиметровую ширину, чтобы принять на себя вес судна при движении на подводных крыльях. Переднее и заднее крыло, изготовленные из прочнейшего титанового сплава, соединялись рейкой и представляли собой жесткую несущую конструкцию. Им не была страшна никакая вибрация или кавитация, как и встреча с каким-либо морским животным. Его попросту разрубило бы, но такая встреча исключалась практически полностью.

Митяй был не первым и не последним ведлом, обратившим внимание на то, что некоторые кристаллы под воздействием энергии говорящих камней издают звуки. Поэтому ещё чуть ли не в самом начале работ корабелы князя Данилы Штурмана подобрали такую комбинацию излучающих ультра- и инфразвук кристаллов, что те, посылая вперёд звуковой поток, заставляли шарахаться в сторону даже кильку, не говоря уже про тюленей и китов. Тем не менее на Каспии суда на подводных крыльях никогда не развивали и половины той скорости, с которой могли плавать, и только в Чёрном море и море Ирины шли с большой скоростью.

На этот раз Вика решила плыть с максимальной скоростью, а какая она, никто даже точно не знал. Поэтому подготовка заняла не пятнадцать минут, как обычно, а около сорока пяти, после чего «Виктория» двинулась вперёд. Даже встав на крыло и убрав понтоны, а также закрыв на днище специальными выдвижными панелями все ниши — убранные наполовину колёса уже при скорости в тридцать километров в час вытягивались и превращались в два обтекаемых выступа, — судно двигалось не быстрее семидесяти пяти километров в час. Только после того, как прошло четверть часа и эхолокатор показал, что на добрых пятнадцать километров водный горизонт прямо по курсу абсолютно чист, капитан каравеллы «Виктории» дала полный ход.

Пять гидрореактивных двигателей, каждый диаметром в полтора метра, заработали на какую-то часть своей мощности больше, и каравелла, уже вставшая на крыло, стремительно рванулась вперёд. Митяй даже покрутил головой. Да, остальные капитаны явно постеснялись в его присутствии двигаться с максимальной скоростью. В том, что они сделали это, едва скрывшись за горизонтом, можно было понять, глядя на локатор, который показывал всю картину происходящего в радиусе ста пятидесяти километров. Поначалу Митяй, сидевший в штурманском кресле, не обратил внимания на скорость, поскольку видел перед собой один только океан. Однако, глядя на большую ведловскую карту, наклонно лежащую перед ним, на которой были обозначены все глубины — картографы работали день и ночь, — и, видя, как быстро перемещается по ней синий узкий эллипс, понял, что они плывут очень быстро, и уже хотел было спросить насколько, как Вика сама известила всех радостным голосом:

— Ребята, мы прошли порог в двести километров в час и приближаемся к двумстам десяти. Есть двести десять! Так держать!

Глядя на экраны компьютеров, Митяй автоматически отметил, что энерговахта не выдаёт и десяти процентов мощности, а гидрореактивные двигатели, если верить показаниям приборов, работали всего лишь на двадцать три процента мощности. Подводные крылья, опущенные на глубину одиннадцать метров, не вибрировали, и их угол атаки был минимальным. Четверо ведлов — двое в носовой части судна, двое ближе к корме, — лёжа, словно картографы, несли ходовую вахту и своим ведлованием, во-первых, не давали возникнуть кавитации, а во-вторых, ровняли море под днищем, словно гладили его утюгом, и потому позади каравеллы не возникало никакого буруна, а от стоек не расходились в сторону усы. Практически точно так же, при движении на большой скорости по суше, ведлы ходовой вахты разгоняли стада животных и даже заставляли травы склоняться перед колёсами, а затем распрямляться. При полном весе каравелла создавала давление всего в сто семьдесят граммов на квадратный сантиметр почвы и потому даже при движении со скоростью девяносто километров в час не оставляла после себя каких-то особо заметных следов. К тому же в таких случаях впереди каравеллы всегда летел вертолёт-разведчик и выбирал для неё наиболее удобный, точнее, неудобный маршрут, стараясь проложить его по всяким камням и прочим ухабам, лишь бы не побеспокоить живой мир Матери-Земли и тем более не причинить вреда.