Сила воли. Возьми свою жизнь под контроль

ДЕЙСТВИТЕЛЬНО, ЕСЛИ БЫ ТЕОРИЯ СУБЛИМАЦИИ ОКАЗАЛАСЬ ВЕРНА, УРОВЕНЬ СЕКСУАЛЬНОЙ АКТИВНОСТИ В ОБЩЕЖИТИЯХ АРТИСТОВ БЫЛ БЫ КРАЙНЕ НИЗОК: ВСЯ ЭНЕРГИЯ СУБЛИМИРОВАЛАСЬ БЫ В ТВОРЧЕСТВО.

Когда Баумайстер и его коллеги критически оценили цитирование описанных Фрейдом психологических механизмов в современной научной литературе, то обнаружили, что сублимацию упоминают реже всего. Действительно, если бы теория сублимации оказалась верна, уровень сексуальной активности в общежитиях артистов был бы крайне низок: вся энергия сублимировалась бы в творчество. А вы когда-нибудь слышали об общежитии артистов или художников, в котором мало секса?

Однако энергетическая модель личности по Фрейду вела в правильном направлении. Энергия – важный элемент в объяснении… связей в артистических общежитиях. Контроль сексуальных импульсов требует энергии, как и творческая работа. И если вы направляете свою энергию на искусство, у вас ее не остается для ограничения либидо. Фрейд был слегка туманен в своих объяснениях по поводу того, откуда берется эта энергия и как она действует, тем не менее в любом случае он верно указал на ее значимость в структуре личности. Отдавая дань уважения проницательности Фрейда, Баумайстер использовал его термин «Эго», обозначающий наше «Я». Так родилось понятие «истощение эго». Баумайстер обозначил им снижение способности регулировать свои мысли, чувства и действия.

Да, порой люди преодолевают психическую усталость. Но Баумайстер обнаружил, что в тех случаях, когда мы расходуем энергию на приложение силы воли (или принятие решений – еще одна форма истощения эго, которую мы обсудим ниже), то постепенно наступает утомление. Впоследствии термин был подхвачен в многочисленных научных исследованиях, поскольку психологи оценили значение понятия «истощение эго» для интерпретации разнообразных видов поведения.

Поначалу то, что происходит внутри головного мозга при истощении эго, было тайной. Понять происходящие процессы помогли два ученых из Университета Торонто, Майкл Айнзлихт и Дженнифер Гатселл. В их экспериментах на голову человека надевали специальную шапочку с сетью электродов и проводов. Затем проводили обычную электроэнцефалографию (ЭЭГ) – регистрировали колебания электрической активности в мозге. Этот метод не позволяет считывать мысли, но помогает определить специфическую активность определенных отделов головного мозга и примерно установить характер возникших проблем.

Ученые из Торонто обратили особое внимание на область передней поясной извилины мозга[12], которая (помимо прочего) следит за несоответствием того, что вы делаете, тому, что намеревались сделать. Ее еще называют системой мониторинга конфликтов, или системой обнаружения ошибок. Передняя поясная извилина включает своего рода «сигнал тревоги», когда вы держите гамбургер в одной руке, сотовый телефон – в другой и собираетесь надкусить телефон. Сигнал тревоги (другое его название – событийно обусловленная негативность) на ЭЭГ выглядит как скачок электрической активности мозга.

В эксперименте, поставленном в Университете Торонто, испытуемым в шапочках с ЭЭГ-электродами демонстрировали неприятные документальные кадры, запечатлевшие страдания и смерть животных. Половине участников велели сдерживать их эмоциональные реакции – таким образом добивались состояния истощения эго. Остальные просто внимательно смотрели фильм. Затем все перешли к другой, совершенно не связанной с фильмом активности – классическому тесту Струпа (получившему свое название по имени психолога Джеймса Струпа), в котором предлагалось определить цвет напечатанных букв.

Например, ряд ХХХ может быть красного цвета, и правильным будет ответ «красный» – здесь все просто. Но если слово «зеленый» напечатано красным цветом, от вас потребуется некое усилие, чтобы дать правильный ответ. Вам надо будет отвергнуть первый импульс, который возникнет сразу после чтения («зеленый») и заставить себя определить цвет шрифта («красный»). Согласно исследованиям, в таких случаях поиск ответа занимает больше времени. На самом деле тест Струпа использовался в контрразведке в качестве инструмента во времена холодной войны. Секретный агент мог утверждать, что он не владеет русским языком, однако время его ответа увеличивалось, если он видел русские слова, обозначающие цвет.