Сила всякого корешка

- Там ему приходит в голову, что не стоило бросать тело. До рассвета недолго, его вскоре обнаружат. Поэтому он сооружает погребальный костер, собрав дрова в кучу. Поскольку поля и заросли кустарников горят, вряд ли кто заметит еще один столб дыма. Если кто-нибудь что-нибудь унюхает, все подумают, что это попавший в ловушку олень. И он возвращается, чтобы забрать тело. Но полиция тем временем не сидела сложа руки. Офицер Карлос Родригес Нуньес не только бодрствует, он даже обнаружил останки и стережет их. Эухенио прячется. Через некоторое время встает солнце, появляются братишки Санта Анна, и Карлос отправляет одного из них ко мне с донесением. Но в конце концов ребенок есть ребенок, он не отправляется прямо по адресу, бродит где-то, время уходит. А в это время Карлос, убежденный, что все будет в порядке, присаживается и засыпает. Это неправильно, - добавил он, делая упор на слове, - но... его можно понять. Можно понять.

- Убийца Эухенио Крус крадучись выбирается из своего укрытия. Он похищает служебный револьвер Карлоса, а _также_ останки, грузит их на лошадь, которую привел с собой и тоже спрятал в отдалении, и возвращается к себе в лачугу. Потом он решает, что ему не хватит дров для сожжения жертвы. Поэтому он прячет тело в лачуге и уходит, чтобы принести еще дров. В это время отважный неудачливый Карлос просыпается, обнаруживает пропажу. Благодаря мыслительным способностям, столь высоко развитым среди наших полицейских, он выясняет путем дедукции, кто является вероятным убийцей и куда он скрылся. Он выслеживает его, а по дороге обзаводится мачете. Он встречается лицом к липу с архипреступником. Он убивает его. Я вынужден повторить: это неправильно. И повторю снова: его можно понять. Убийца Крус наверняка попытался бы скрыться.

- Как бы там ни было, свидетелем этого второго убийства оказывается весьма уважаемый гражданин, ветеран революции, Симон Макабео-Лопес... (Весьма уважаемый гражданин, ветеран Революции Симон Макабео-Лопес резким движением единственной оставшейся у него руки отдал честь и важно кивнул.) - ...который рано встал, чтобы пойти возделывать землю, пожалованную ему благодарной Республикой. Тут же вслед за этим ветеран Лопес информирует меня должным образом, прячем приходит ко мне одновременно с мальчиком Санта Анна. Полиция тут же приступает к расследованию, и мы обнаруживаем... то, что обнаружили. Труп, труп, труп там, голова в одном месте, голова в другом, Карлос невменяем, в состоянии шока. Итак. Вот моя реконструкция. Какого вы о ней мнения?

Воцарилось молчание. Через некоторое время заместитель начальника полиции сказал: "Мастерски. Мастерски".

- Благодарю вас.

- Такое точное, яркое, исполненное ясности воссоздание преступления можно обычно встретить лишь на страницах криминальной литературы. Но... senor jefe... [господин начальник (исп.)] это ведь неправда. Да, я вынужден сказать: это неправда.

Дон Хуан Антонио рявкнул: "Почему нет?"

Сепеда вздохнул, указал рукой на злосчастного Родригеса: "Потому что, senor jefe, вы знаете, и я знаю, и почти все в городе знают, почему. Эта сука, эта проститутка, Лупе де Родригес наставляла рога бедному Карлосу и с двоюродными братьями Эухенио и Онофрио Крус тоже. Одного мужчины ей не хватало. А Карлос был слеп ко всему".

- Правда, - со вздохом сказал тюремщик.

- Правда, - кивая, сказал ветеран.

- Правда, - сказали остальные полицейские, печально качая головой.

Взгляд дона Хуана Антонио стал свирепым. Затем выражение его лица смягчилось, и он опустил голову. "Это правда, - наконец сказал он. - Ай, Карлос! Горе мне!! Hombre! [Парень! (исп.)] Муж всегда узнает последним. Вот уже сколько недель я с трудом смотрю ему в лицо. Как же, под угрозой оказалась честь самой полиции. Как насмехались над нами железнодорожники. Мама!

- Значит, бедный мой Карлос... Ты наконец _узнал_, а? _Тем не менее!_ Дон Хуан Антонио чуть ли не закричал на остальных. - Мы должны придерживаться именно моей версии, вы согласны? Карлос и так уже пострадал, а вдобавок тут замешана честь полиции.

- О, мы согласны, согласны, senor jefe, - поспешно и с душой воскликнули остальные офицеры.

- Я полагаю, мы можем положиться на великодушие ветерана Лопеса?

Старик приложил руку к сердцу и поклонился. "Будьте спокойны, - сказал он. - Может быть, то, что совершил Карлос в каком-то смысле технически противозаконно, я не ученый, не юрист. Но это естественно. Это по-мужски".

- Очень по-мужски, очень, - согласились все остальные.