Сила земли

— А разве ты, Тит и другие не за плебс? — возразила Тукция. — Все, кто лишился земли, хотят получить её — таких тысячи…

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Глава I

Вскоре после возвращения из-под Карфагена Тиберий Гракх женился на Клавдии, дочери сенатора Аппия Клавдия Пульхра.

Разорение земледельцев волновало тестя и зятя. Они вспоминали аграрные законы Спурия Кассия [105]и Лициния Столона, желавших наделить земельными участками пахарей, а когда Лелий, друг Сципиона Эмилиана, предложил свой закон, повторяющий прежние аграрные законы, Тиберий сказал тестю: «Теперь начнётся отлив земледельцев из Рима и других городов». — «Подождём радоваться, — ответил Аппий Клавдий. — Есть только законопроект, а закона ещё нет». Действительно, закон не прошёл. Под нажимом сената Лелий взял свой закон обратно, за что получил прозвище «Мудрый».

С тех пор кружок Сципиона перестал заниматься земельным законом. Члены кружка собирались по-прежнему в доме Сципиона, обсуждали философские вопросы, читали свои исследования произведений Платона, Аристотеля и других философов и историков. Они переводили греческих трагиков, и Сципион Эмилиан принимал деятельное участие в этом. Он слыл крупным учёным и мыслителем и старался распространять широко греческую культуру в римском обществе. Лелий самоотверженно помогал ему. Не отставали от них Полибий, Аппий Клавдий и Корнелия. Полибий нередко просил у Сципиона совета в своих работах над всеобщей историей.

Бывая в кружке Сципиона, Тиберий несколько раз спрашивал, что думают члены кружка о положении земледельцев. Лелий уклонялся от ответа. Сципион отмалчивался. Только один Полибий пытался поддержать Тиберия.

Как-то Тиберий присутствовал при разговоре Сципиона Эмилиана с Полибием.

— Мы живём в такое время, — говорил историк, — когда Римская республика переживает тяжёлые годы после своих побед над пунами, греками и македонянами. Эти народы сокрушены, а, в сущности, победителями остались не римляне, а побеждённые. Они вторглись в жизнь римлян, сделали их изнеженными, развращёнными, бесчестными, жадными. Эти пороки способствуют падению нравов, разорению земледельцев. Где былая слава, честь и гордое название отца семьи? Всё попрано, всё растоптано — общество разваливается…

— Я согласен с тобой, Полибий, — прервал его Сципион Эмилиан, — римляне стали не теми, какими были до нашествия Ганнибала. Роскошь, изнеженность, обжорство, пьянство, безбожие пустили глубокие корни в обществе, и надо было бы это пресечь…

— Пресечь? — усмехнулся Полибий, расправляя складки хитона. — Пресечь? — повторил он с сомнением в голосе. — А какими мерами? — И, помолчав, прибавил: — Первое, что надо сделать, — и да помогут нам боги! — то, о чём говорит Гракх.

Сципион Эмилиан нахмурился:

— Ты знаешь, Полибий, что сенат против этого… Ведь мы хотели улучшить положение земледельцев, и Лелий даже выступил…

— Знаю, Сципион, всё знаю, но боюсь, как бы жадность сената не привела к волнениям в республике.

Тиберий, молчавший всё время, вмешался в разговор:

— Уже под Карфагеном воины жаловались на тяжёлое положение в деревне. Я был уверен, что сенат облегчит жизнь земледельцев, в награду за победоносные войны освободит их от долгов, не допустит, чтобы семьи пахарей нищали, разорялись… Ты тоже, Публий, знал об этом — не раз мы беседовали в твоём кружке о нуждах земледельцев, и выступление Лелия показалось нам солнечным лучом, сверкнувшим на хмуром небе нашей жизни. А что получилось?

Сципион развёл руками:

— Большинство сената было против законопроекта Лелия…

— Знаю, Сципион Назика пустил свою стрелу и попал Лелию в сердце.

— Не совсем так, Гракх! — вмешался Полибий. — На стороне Сципиона Назики были почти все сенаторы.

— И всё же, — нахмурился Тиберий, — и Назике и сенату придётся наделить пахарей землёй, иначе откуда будем набирать молодых людей в легионы, когда земледельцы разорятся, станут нищими?

— Да, ты прав, Гракх, — согласился Полибий. — Ведь в Римской республике только тот может служить в легионе, кто владеет каким-либо имуществом. Поэтому, если деревенский плебей разоряется, он лишается этого права. А если это так, то сыновья разорённых плебеев не могут быть воинами.

Сципион Эмилиан задумался. Рассуждения Полибия были не новы. Но не выступать же против сената!

А когда однажды Тиберий намекнул на возможность восстания деревенского плебса и захвата вилл и земель, Сципион гневно крикнул:

— Думаешь ли ты, о чём говоришь? Такое восстание уничтожило бы наше государство: к плебеям присоединились бы рабы, началась бы страшная резня. А в итоге выиграли бы рабы, так как их больше, чем плебеев, а плебеи остались бы такими безземельными, как были.

Тиберий не мог возразить. Картина, нарисованная Сципионом Эмилиаиом, показалась ему ужасной: царство рабов на развалинах Римской республики! Нет, Тиберий заботился только о римлянах, о благосостоянии деревенского плебса, о мощи легионов, о светлом будущем дорогого отечества.