Силайское яблоко

— Да, в принципе это гигантская стальная сеть, — подтвердил Сип. — Она вращается, за пределами атмосферы и практически не изнашивается. Крупные метеоры, конечно, оставляют дыры, но таких камешков немного. Корабль ее тоже пробьет, но неизбежно взорвется... Скорость! Кроме того, сеть заряжена электричеством.

— Откуда же энергия?

— Даровая. Из атмосферы. Со Стальным Коконом на Свире навеки кончились грозы.

— А где же патрули и что они делают?

— Внутри сферы Кокона остались десятки бывших обсерваторий, лабораторий и просто строительных спутников. На них теперь находятся базы полицейских гвардейцев и причалы сторожевых катеров. В космос они почти не выходят — нет надобности и опасно. Они шастают в стратосфере и несут патрульную службу. Считается, что они охраняют планету. Но поскольку никто на Свиру до сих пор нападать не собирался и десантов не забрасывал, бравые пограничники грабят возвращающихся контрабандистов.

— "Пернатыми" зовут пограничников?

— Вообще всех полицейских гвардейцев. Охраняющее крыло — герб полицейской гвардии...

— А кто такие «проники»?

— Проники? А, это ты про Можа... Проник — грамматическая хитрость. С тех пор как слово «проницательный» запрещено на Свире, всех представителей этого клана называют прониками.

— Ты сказал — клана? Так их что — много?

Сип посмотрел на Шанина с искренним удивлением.

— Проников? Добрых девяносто процентов городского населения!

— Ничего не понимаю.

— Поймешь.

Мож, прилипший к приборам и визирам, махнул рукой.

— Ну все. Вышли на старт. Теперь пора рвать когти...

Истерика и возбуждение после очередной дозы чаки прошли, и Мож был снова похож на человека. Только налитые кровью глаза с узкими, как иголочный укол, зрачками выдавали причину его беспредельной отваги.

— Смотри, Шан, и учись. Пригодится. Мы дотопали до нужной точки. Дальше нас все равно засекут, с двигателями или без. Поэтому сейчас главный козырь — скорость. Низко над лесом нас они потеряют: мешает эхо. Значит, надо прорываться отсюда почти до самой земли на предельной струе, чтобы катера не успели выйти наперерез. А там выручай, парашют и тормозная батарея. Но стукает все равно прилично...

Мож положил руки на клавиши и закрыл глаза, словно молясь. И Шанину — вот обратная власть образа! — тут же захотелось сотворить какое-нибудь заклинание.

— Поехали!!!

Пол под ногами дрогнул, и всех троих вдавило в кресла. Неправильное синее пятно впереди, свободное от серебряной паутины, ощутимо прогнулось, поползло во все стороны.

Внезапно на корабль обрушился тяжелый удар, через полминуты — второй, потом третий. После десятиминутного затишья удары возобновились, но стали слабей и чаще. Скоро они перешли в трескотню крупного града и добродушное бормотанье летнего ливня.

— Теперь на Свире осталась только такая гроза, — кивнул Сип на верхний экран кругового обзора.

А гроза была внушительная — таких Шанин еще не видывал. Ни на своих экстравагантных планетах, ни в космосе. Не было ни традиционных вспышек, ни мгновенных ветвистых молний. Со всех сторон, откуда-то издалека, где угадывались острые ребра и пики Кокона, тянулись живые щупальца сиреневого света. Они ловили корабль в свое жадное перекрестье, конвульсивно ощупывали его обгоревшую обшивку, пытаясь найти хотя бы маленькую щелку внутрь, не находили и, истончаясь, рвались, чтобы со следующим толчком голубой крови ожить и повторить все сначала. Эта одушевленность действий гипнотизировала, угнетала, лишала воли и сопротивления — щупальцам не было числа и конца, и поиск их казался осмысленным. Они, липкие и холодные на взгляд, тянулись прямо к сердцу, искали сердце, чтобы выпить всю теплую красную кровь и согреться самим.

Корабль начал разогреваться. С Шана, в его тяжелой экипировке, уже давно лил пот, но раздеваться в этой электрической карусели почему-то не хотелось. Шан ругал себя за малодушие и излишнюю впечатлительность, но стоически терпел жару.

Гроза кончилась, как и началась, — электрические разряды стали реже и сильнее, и наконец, получив два основательных пинка, корабль влетел внутрь Кокона.

Впереди теперь дышало и ворочалось что-то серое и бесформенное, как закисающая опара.

— Облачность — это хорошо, — сказал Сип.

— Для «пернатых» хорошо, — буркнул Мож. — Они нас видят, а мы их нет. И у нас больше шансов ковырнуться со всего маху.

Сторожевой катер первым заметил Сип. Он закричал, вцепившись в плечо пилота:

—Слева, слева! Слева — крючок!

В левом верхнем углу экрана разгорался и трепетал красный уголек.

Можу не надо было повторять дважды. От неожиданности Шанина выбило из кресла и швырнуло влево, на переборку.

Когда он поднялся, уголька слева уже не было, зато справа заплясали целых три звездочки. Корабль заметался, беспрерывно меняя курс, но красных огней становилось все больше, и узкое горло прохода сжималось на глазах.

— Бесполезно, — прохрипел Мож. — Вниз не пробиться...