Сильбо Гомера и другие

Но не эти фантастические построения занимают сегодня умы серьезных исследователей языков свиста и «языков животных», хотя последние видят. в древних реликтах «сильбо планеты» одну из реальных возможностей вступить в контакт с нашими предполагаемыми «братьями по разуму» на планете, дельфинами, и другими живыми существами, то есть нашими «меньшими братьями» по земному общежитию. Ибо, как говорил римский поэт Оппиан, «еще ничего не было создано на свете прекраснее, чем дельфин…» Исследователей языков свиста интересует и несколько иная постановка вопроса: как, когда и почему возник и возникает язык свиста у самых разных народов? Какими способами в различных случаях переводятся фразы обычного языка на разговорный свист, как составляются комбинации различных свистовых модуляций, какую практическую пользу может оказать изучение языков свиста для лингвистики и информатики (по линии развития семиотических систем) и многое другое.

Например, какие элементы речи наиболее пригодны к сокращению при передаче концентрированной информации на большие расстояния, связанные со значительными затратами энергии (завтра — даже в «глубокий космос»!)? Наконец, как отличаются различные заменяющие обычный язык системы с точки зрения эффективности связи и почему? Какое влияние на связь оказывает их сочетание с другими семиотическими системами? Одним словом, работы в этом направлении непочатый край и она только-только начинается, и, может быть, кто-нибудь, кто впервые на этих страницах прочел о загадочных «сильбо» нашей планеты, станет тем шлиманом и шампольоном, который откроет секреты исчезающих языков свиста, первый поймет дельфина и ответит ему, а затем передаст спрессованную информацию (или примет подобную!) в далекий космос, на борт нашего или чужого звездолета…

А может быть, всего этого и не произойдет, и языки свиста так и останутся для нас голосом прошлого, загадочным и… уже не нужным, представляющим разве что академический интерес для этнографов и лингвистов, историков науки. А пока, чтобы не гадать о том, чего мы не знаем, нам необходимо знать все о языках свиста — чтобы определить их будущее и их перспективу: даже, казалось бы, сугубо посторонний, «беллетристический материал» по истории и этнографии тех районов, где возникали открытые и еще не открытые «сильбо планеты». Здесь мы тоже находимся в области догадок и предположений, гипотез, которые со временем могут вырасти до уровня научных теорий и обогатить современную науку о языке и информатике.

Ибо, как сказал ныне покойный советский лингвист В. М. Иллич-Свитыч в своем четверостишии (кстати, написанном на древнем гипотетическом «ностратическом языке», на котором, возможно, говорили и наши с вами далекие предки): «Язык — это брод через реку времени», который ведет нас к «жилищу ушедших», и перейти его может лишь тот, кто «не боится глубокой воды». Не случайно эти слова мы поставили эпиграфом к еще не разгаданной загадке наших «сильбо планеты». Дорогу осилит идущий!

И, наконец, последнее, что заставило взяться за рассказ, который, может быть, никогда бы и не появился или же появился на свет эдак лет через десять — двадцать. Это желание вырвать его из системы мифических доказательств сторонников «фантастической археологии и истории», сторонников массированных прилетов на нашу бесталанную и дикую планету высокоученых и просвещенных «пришельцев из космоса». Ибо к тому времени, когда «загадка сильбо» будет решена и «мысль, что придет потом», вне всякого сомнения, будет умней, — в этом-то и заключается прогресс человеческого познания! — исследователям придется штурмовать крепость фантастов от археологии и «пришельцепоклонников», вырывая из их рук с таким трудом добытую истину, которая, естественно, может быть одна. И совсем не та, которую проповедуют Деникен, Шарру и K°!

«ЧЕРНЫЕ КАМНИ» ЗАПАДНОЙ АРХЕОЛОГИИ

Понятия «археология» и «романтика» неотделимы. Особенно в детстве, когда первое знакомство с археологией происходит па страницах книги о том, как Шлиман нашел Трою, а Шампольон прочитал иероглифы. Потом наступает пора первых посещений музеев, первых потрясений от встреч с шедеврами древности, открытыми археологами. И тот, кто особенно остро пережил чувство этого соприкосновения с прошлым, сам становится археологом. Сборы в первую экспедицию кажутся ему началом путешествия в Страну Романтики, а черная записная книжка в дерматиновом переплете с надписью «Полевой дневник» — корабельным журналом, предназначенным для описания еще не открытых материков.