Силентиум

— Я смущена, Биоскульптор… А что будет с вами? — она знает меня достаточно хорошо, чтобы увидеть, что у меня есть план, но что касается ее жизни — она пока не могла рассуждать о том, что для нее лучше.

— Пока мы говорим, сюда движется еще один корабль, — сказала я ей. — Достаточно большой для создания и монтажа портала. Если у меня получиться, то те, кто будет заново заселен на эту планету, будут иметь надежду. У них будет доступ к нашей истории. Нашему наследию. К Ковчегу.

Поющая-о-Молодости, новый Биоскульптор, продолжала неподвижно стоять. Протяжный и сильный порыв ветра окружил нас, такой задумчивый и прекрасный. Я всегда любила этот мир, за всю его изменчивость и жестокость. Самая великая красота и гармония сосредоточились именно здесь.

— Это все, что я хотела тебе сказать. Этот Ключ-Судно будет последним кораблем, которому разрешено покинуть эту систему, но вскоре даже и это будет рискованно. Поспеши. Возьми наших людей на новый Ковчег. Следи за всем, наблюдай за ними. Если я смогу снова присоединиться к вам, то буду служить так же самоотверженно, как ты, надеюсь, служила мне.

Она отказывалась принимать это.

— Биоскульптор, вы погибнете здесь! — воскликнула Поющая.

— Иди. Со временем ты поймешь, почему я так поступаю.

Она не двигалась, словно намертво приросла к земле.

— Уходи! Спасай наши образцы! Здесь мы закончили свою работу!

Поющая-о-Молодости уходит прочь, сначала медленно, а затем переходя на бег.

Её научно-исследовательское судно поднимается, следуя в небе по направлению к командной станции Ключ-Судна.

— Биоскульптор, — прошептала я. — Вечности всем вам.

* * *

Я провела день и ночь на открытой поверхности Эрде-Тайрин после бесцеремонного прибытия массивного корабля Звездорождённого. Для того чтобы разобрать на детали и изменить конструкцию этого судно для моих нужд, потребовалось мое личное присутствие и контроль, по крайней мере, на начальной стадии. Это достойное, и в тоже время печальное время. Ко мне подходили различные животные. Газели и антилопы, буйволы и горные козлы, приходят посмотреть, чем я занимаюсь. Они немного боятся, ведь все люди были удалены с поверхности планеты. Двухметровый бронтотерий прижимается своей мордой к моей груди, мягко, но с силой, словно говоря мне — что я нахожусь не в том месте, что я возможно, должна двигаться дальше, и не беспокоить это мирное царство.

— Как люди Райзера могли охотиться на вас, — прошептала я.

Ветер усиливается, и я ютилась в своей броне, как только наступила ночь, и вместе с ней я вижу звездное небо, полное прибывающих кораблей Потопа и звёздных дорог.

* * *

С восходом солнца он появился передо мною, и с ним пришли трое его воинов. Они стояли между мной и оранжевым восходящим солнцем. Я не была уверена, что они реальны, обладающие физическим телом, но они не были плодом моего воображения. Об этом сообщила моя броня.

Это был Фортенхо, Лорд Адмиралов. И существовал только один способ, благодаря которому он мог здесь сейчас находиться. Могильный Разум сыграл дурную злую шутку.

— Лайбрериан, — сказал он. Я бросаю на него один взгляд, поскольку он делает шаг вперед, а затем начинает ходить вокруг меня, полностью освещенный встающим солнцем, подтверждая мои подозрения. Его лицо искажено гримасой боли, сморщено, покрыто пятнами, его плоть гнила изнутри.

Собранная Композитором эссенция была запечатлена еще живым людям, и полученные сущности теперь располагались в гниющих изнутри телах, пораженные паразитом Потопа. Несмотря на этот факт, я была поражена, что он мог общаться.

— Нам разрешили прибыть сюда, чтобы умереть. Могильный Разум… — он закашлялся и едва мог восстановить голос. — Могильный Разум находится на пути к Малому Ковчегу, готовясь поглотить все, что вы намеревались сохранить там. Но он послал нас к тебе, чтобы передать последнее сообщение, Великая Мать.

Они собрались вокруг меня. Меня сразу же пронзил приступ накатившего ужаса. Они действительно скоро умрут. Такова жесткость Композитора, такого варварство Потопа.

— То, поведал нам Могильный Разум, самый крупный среди них всех, поглотивший десятки тысяч планет и привел целые галактики к вымиранию. То, что он нам сказал…

Его воины преклонили предо мною колено, и я со скорбью вижу сквозь их деформированную кожу их внутренние органы, они смотрят на меня, как на последний шанс искупления, как на равную, как на своих матерей, в их лицах можно было увидеть их потомков, родившихся позже со всеми их сокровенными мечтами…

— Вы — мои дети, — прошептала я, и они отвечали мне на различных языках. Я готова. Я знаю, что они не будут врать мне. Они скажут мне то, что поведали им, и я буду знать правду из их уст, или же нет. — Я слушаю, Фортенхо.

Он пытается найти аналогию в своей речи со словами чужеродного языка, чтобы выразить мысли тем языком, которым он владел.