Сильмариллион

– Мне ведома жажда ваших душ, чтобы то, что вы видели, было на са­мом деле, не только лишь в ваших помыслах. Потому говорю я: Эа! Пусть все это Будет! И я вкладываю в Ничто Негасимый Пламень, и он станет сердцем Мира, Что Будет; и те из вас, кто пожелает, смогут спуститься туда.

И внезапно Айнуры узрели вдали свет, будто облако с сердцем живого пламени; и поняли они, что это не видение, но что Илуватар создал новое: Эа, Мир Сущий.

Так и сталось, что некоторые Айнуры по-прежнему живут с Илувата­ром за гранью Мира; а иные – и среди них самые могучие и прекрасные – распрощались с Илуватаром и спустились в Эа. Но Илуватар поставил усло­вием – или, быть может, к этому призвала их любовь, – что сила их впредь должна находиться в Мире и быть связанной с ним вечно, покуда он суще­ствует, дабы они были его жизнью, а он – их. Потому и зовутся они Вала­рами – Стихиями или Силами Мира.

Когда же Валары пришли в Эа, то поразились и растерялись, ибо не было там ничего, что узрели они в видении, и все было предначально и бесформенно, – и повсюду царила тьма. Ибо Великая Музыка была лишь ростком и цветением мысли в Чертогах Безвременья, а Видение – лишь про­зрением; а сейчас они пришли в начало Времен; и поняли Валары, что мир лишь предначертан и предпет, и им должно создать его. Так начались их великие труды в пустотах неизмеримых и неизведанных и в веках бессчет­ных и позабытых, покуда в Глуби Времен и среди обширных чертогов Эа не пришел час и место, где было сотворено жилище Детей Илуватара. Глав­ными в этой работе были Манвэ, и Ульмо, и Ауле; но Мелькор тоже был там и с самого начала вмешивался во все, что делалось, переиначивая это, если мог, на свой лад; и он разжег великие огни. И когда юная Земля была полна пламени, Мелькор возжаждал ее и сказал прочим Валарам:

– Это будет мое царство; я объявляю его своим!

Манвэ был братом Мелькора в думах Илуватара и главным инструмен­том второй темы, что поднял Илуватар против Диссонанса Мелькора; и он призвал к себе многих духов, великих и малых, и они спустились в поля Арды и помогали Манвэ, дабы Мелькор не помешал их трудам и Земля, вместо цветения, не иссохла. И сказал Манвэ Мелькору:

– Царство это не будет твоим, ибо другие трудились здесь не менее твоего.

И началась борьба между Мелькором и прочими Валарами; и Мелькор на время отступил и ушел в иные области Мира, и делал там, что хотел; но жажда Царствия Земного не оставила его сердца.

Теперь Валары облеклись в плоть; и так как их привела в Мир любовь к Детям Илуватара, они приняли обличье, которое узрели в Видении Илува­тара – лишь более могучее и прекрасное. Кроме того, в облике своем они исходят больше от знаний Зримого Мира, чем от Мира, каков он есть; и они не нуждаются в плоти – только лишь как мы в платье, однако мы можем хо­дить обнаженными и не испытывать неудобств. Так и Валары могут, если хотят, ходить неодетыми, и тогда даже Эльдары не видят их, будь они хотя бы и рядом. Одеваясь же, иные Валары принимают облик мужчин, а неко­торые – женщин; ибо таково различие их характеров, данное им изначально, и оно лишь выражается в выборе каждого, как у нас мужчины и женщины узнаются по платью, но не созданы им. Но обличья, что принимают Сти­хии, не всегда подобны королям и королевам Детей Илуватара; ибо изредка они облекаются в собственные думы, являясь в образах величественных и наводящих трепет.

Валары привели с собой много соратников, кое-кто из которых слабее, а кое-кто почти равен им по могуществу, и они вместе трудились над со­творением Земли и усмирением ее бурь. Тогда узрел Мелькор, что сделано, и что Валары стихиями бродят по Земле, облекшись в одежды Зримого Мира, прекрасные и блаженные, и что Земля на радость им стала садом, ибо все ее бури укрощены. Тут ненависть разгорелась в нем сильнее прежнего; и он также принял зримый облик, но по его нраву и злобе, что кипела в нем, был тот облик ужасен и темен. И он низвергся на Арду в величии и мощи больших, нежели у любого Валара, подобный горе, что, стоя в море, главою пронизывает тучи, увенчанный огнем и дымом; и свет глаз Мелькора был пламенем, что опаляло зноем и пронзало хладом.