Сильмариллион

В Лэйтиан повествуется о том, как бежала Лутиэн из дома на Хири­лорне. Она пустила в ход чары и сделала так, что волосы ее выросли до не­обычайной длины; и из них она сплела черный плащ, который, как тень, со­крыл ее красоту; а в нем было заключено заклятие сна. Из оставшихся пря­дей она сплела веревку и спустила ее из окна; и когда конец веревки зака­чался над головами стражников, сидевших под деревом, их объял необори­мый сон. Тогда Лутиэн выбралась из своей темницы и, закутанная в плащ, подобный тени, избегнув чужих глаз, покинула Дориаф.

Случилось так, что Целегорм и Куруфин выехали поохотиться на Хра­нимой Равнине, а сделали они так потому, что Саурон, мучимый подозре­ниями, выслал в эльфийские земли множество волков. И вот Целегорм и Куруфин отправились в путь, взяв с собой псов; надеялись они также до возвращения разузнать что-либо о Финроде Фелагунде. Вожаком псов-вол­кодавов, что сопровождали Целегорма, был Хуан. Он не родился в Среди­земье, но прибыл из Благословенного Края, ибо сам Оромэ некогда в Вали­норе подарил его Целегорму, и там он следовал за пением рога своего гос­подина, пока не пришло лихо. Хуан последовал за Целегормом и в изгнание и остался верен ему; но и на него пал Жребий Нолдоров, и ему суждено было погибнуть, но не прежде, чем вступит он в единоборство с сильней­шим из волков, какие когда-либо населяли мир.

Хуан-то и обнаружил Лутиэн, когда Целегорм и Куруфин остановились на отдых у западных рубежей Дориафа, а она пробиралась меж деревьев, подобно тени, застигнутой солнечным светом; ибо ничто живое не могло укрыться от его взора и нюха, никакая магия не могла помешать ему, и он не спал ни днем, ни ночью. Он привел Лутиэн к Целегорму, и она, зная, что тот – принц нолдоров и враг Моргота, обрадовалась и, сбросив плащ, на­звала себя. Так велика была ее внезапно заблиставшая под лучами солнца красота, что Целегорм мгновенно влюбился в нее; но заговорил он с ней учтиво и пообещал, что поможет ей, если сейчас она поедет с ним в Нар­гофронд. Однако ни словом не обмолвился он ни о том, что знает Берена, и цель его, ни о том, что это близко его касается.

Так они, прервав охоту, вернулись в Наргофронд, и так была обманута Лутиэн, ибо братья отняли у нее плащ и держали взаперти и не дозволяли ни выходить за ворота, ни говорить с кем-либо, кроме них самих. Надеясь, что пленным Берену и Финроду Фелагунду не дождаться помощи, они ре­шили обречь короля на смерть, завладеть Лутиэн и вынудить Тингола от­дать ее в жены Целегорму. Тогда они расширили бы пределы своей власти и стали бы могущественнейшими среди принцев нолдоров. А они не хотели ни добывать силой либо хитростью Сильмарилей, ни позволять другим де­лать это, пока под началом у них не будет силы всех эльфийских владений. Ородреф не мог противостоять им, потому что они склонили на свою сто­рону сердца жителей Наргофронда; и вот Целегорм отправил гонцов к Тин­голу, требуя его согласия.

Пес Хуан, однако, был честен душой, а Лутиэн с первой встречи полю­билась ему, и ее плен печалил его. Потому он часто приходил в ее покой, а ночами лежал перед ее дверью, ибо чуял, что лихо пробралось в Наргоф­ронд. Будучи одинока, Лутиэн часто говорила с ним о Берене, который был другом всех зверей и птиц, не служивших Морготу; и Хуан понимал все, ибо ему доступна была речь любого живого существа, обладавшего голо­сом; самому же ему лишь трижды в жизни дозволено было заговорить.

Хуан и придумал, как помочь Лутиэн. Однажды ночью он принес ей ее плащ и тогда заговорил впервые, советуя ей, как надо поступать. Потом он тайными тропами вывел ее из Наргофронда, и они вместе направились на север; и Хуан, забыв о гордости, дозволил Лутиэн ехать на нем верхом, как порой ездили орки на волках. Мчались они быстро, ибо Хуан был скор и неутомим.

Тем временем Фелагунд и Берен томились в узилище Саурона, и все их спутники уже погибли, но Саурон намеревался оставить Фелагунда напос­ледок, ибо чуял в нем могущественного и мудрого нолдора и решил, что именно в нем заключается тайна их похода. Однако когда волк пришел за Береном, Фелагунд напряг силы и разорвал свои путы, и, схватившись с волколаком, убил его руками и зубами, но сам был смертельно ранен. И сказал он Берену: "Я ухожу на долгий отдых в чертогах Мандоса за краем моря и горами Амана. Много веков пройдет, прежде чем я вновь явлюсь среди нолдоров, и уж верно, второй раз, в жизни или в смерти, мы не сви­димся никогда, ибо разные судьбы у наших народов. Прощай!" И он умер во тьме, в Тол-ин-Гаурхоте, чья величественная башня им же и была возве­дена. Так исполнил свою клятву король Финрод Фелагунд, благороднейший и более всех любимый из рода Финвэ, и Берен в отчаянии скорбел над ним.