Сильмариллион

В начале года Морвен произвела на свет дитя, дочь Хурина, и назвала ее Ниэнор, что означает Скорбь. Турин же и его спутники, преодолев мно­жество опасностей, достигли наконец рубежей Дориафа; там повстречал их Белег Могучий Лук, глава пограничных стражей короля Тингола; он же привел их в Менегрот. Тингол принял Турина и даже сам усыновил его из почтения к Хурину Стойкому; ибо иначе относился он теперь к родам Дру­зей Эльфов. Затем на север, в Хифлум отправились гонцы, прося Морвен покинуть Дор-Ломин и вместе с ними вернуться в Дориаф; но она все еще не желала оставить дом, где жила вместе с Хурином. А когда эльфы ухо­дили, она отослала с ними шлем, называемый Дракон Дор-Ломина, вели­чайшую святыню рода Хадора.

Турин в Дориафе рос красивым и могучим, но была явственна в нем печаль. Девять лет прожил он во владениях Тингола, и за это время печаль его утихла, ибо время от времени гонцы Тингола навещали Хифлум и при­носили оттуда добрые вести о Морвен и Ниэнор. Но настал день, когда по­сланцы не вернулись с севера, и Тингол более никого не посылал. Тогда страх за сестру и мать овладел Турином, и, ожесточась сердцем, он пришел к королю и попросил меч и доспехи; надев Дракон Дор-Ломина, он ушел сражаться на рубежах Дориафа и стал соратником Белега Куталиона.

Прошло три года, и Турин вернулся в Менегрот; он пришел из дебрей нечесанный, в изношенной опежде и иссеченных доспехах. В Дориафе же был некий нандор, доверенный советник короля; звали его Саэрос. У него давно уже вызывал зависть тот почет, которым был окружен Турин, прием­ный сын Тингола; и, сидя за столом напротив Турина, Саэрос начал насме­хаться над ним, говоря: "Если мужчины из Хифлума так дики и необуз­данны, то каковы же их женщины? Неужели они бродят, как дикие лани, прикрытые лишь волосами?" Турин в величайшем гневе схватил чашу и швырнул в Саэроса, и ранил его.

На следующий день, когда Турин вышел из Менегрота, чтобы вер­нуться на рубежи, Саэрос подстерег его; но Турин одолел его и нагим по­гнал по лесу, как затравленного зверя. Саэрос же, в страхе убегая от него, свалился в расщелину, где бурлил поток, и тело его разбилось о камни. По­доспели спутники Турина и увидели, что случилось, а среди них был Маб­лунг; он велел Турину вернуться с ними в Менегрот и ждать королевского суда, прося милосердия Тингола. Но Турин, считая себя уже преступником и боясь быть схваченным, отказался выполнить приказ Маблунга и поспе­шил прочь; он прошел Завесу Мелиан и оказался в лесах к западу от Си­риона. Там он присоединился в шайке бездомных смельчаков, каких много в те дни скрывалось в дебрях; они обращали оружие против всякого, кто встречался им на пути, будь то эльф, человек или орк.

Однако когда Тинголу все рассказали и разъяснили, он простил Ту­рина, сочтя его несправедливо обиженным. В то время с северных рубежей вернулся Белег Куталион и, разыскивая Турина, пришел в Менегрот; и ска­зал Тингол Белегу: "Тяжко мне, о Куталион, ибо я усыновил сына Хурина, и моим сыном он останется, пока Хурин не вернется за ним из тьмы. Я не хочу, чтоб кто-нибудь сказал, что Турин несправедливо изгнан, и его воз­вращение я приму с радостью, ибо люблю его."

И ответил Белег:

– Я отыщу Турина и, если смогу, приведу его в Менегрот, ибо также люблю его.

Затем Белег покинул Менегрот и долго бродил по Белерианду, подвер­гаясь множеству опасностей и тщетно разыскивая Турина.

Турин между тем жил среди изгоев и стал их предводителем; он назы­вал себя Нэйтан, что значит Оскорбленный. Они скрытно обитали в лесах к югу от Тэйглина, и когда прошел год со времени побега Турина из До­риафа, Белег как-то ночью наткнулся на их логовище. Случилось так, что Турина в то время не было в лагере, а разбойники схватили Белега, связали и обошлись с ним довольно круто, боясь, что он соглядатай владыки До­риафа. Вернулся Турин и увидел, что они натворили, и стыд за их лихие и необузданные деяния овладел им; он освободил Белега, и они возродили давнюю дружбу, и Турин поклялся впредь не воевать ни с кем и не грабить никого, кроме прислужников Ангбанда.

Белег поведал Турину о прощении короля Тингола и всеми силами пы­тался убедить его вернуться в Дориаф, говоря, что на северных рубежах королевства нужны его сила и доблесть.

– С недавних пор, – сказал он, – орки нашли путь из Таур-ну-Фуина: они проложили тропу через Теснину Анах.

– Я ее не помню, – молвил Турин.

– Так далеко от границ мы никогда не заходили, – отвечал Белег. – Но ведь ты видел вдали пики Криссаэгрима, а восточнее – мрачные склоны Горгорофа. Анах лежит меж ними, выше истоков Миндеба; дорога эта трудна и опасна, и все же множество орков проходит ею ныне, и Димбар, всегда такой мирный, под властью Черной Руки, и нет покоя людям Бре­филя. Мы нужны там.

Но Турин в гордыне своей отказался от прощения короля, и слова Бе­лега ничего не могли изменить. В свою очередь, он просил Белега остаться с ним в землях западнее Сириона. но этого Белег не хотел и ответил так: