Сильмариллион

И было так, что сын Хуора пересек Тумладэн и пришел к вратам Гондолина; он был проведен по широким ступенчатым улицам города и приведен к Королевской Башне, и узрел там изображения Древ Валинора. Затем Туор предстал перед Тургоном, сыном Финголфина, верховным королем нолдоров, и по правую руку от короля стоял сын его сестры Маэглин, по левую же руку сидела дочь Тургона, Идриль Целебриндал; и все, кто внимал Туору, не верили, что это и вправду Смертный, ибо устами его в этот час вещал Ульмо, Владыка Вод. Он предостерег Тургона, что Жребий Мандоса близок к свершению, и недалек тот час, когда сгинет все, сотворенное нолдорами; и велел ему покинуть возведенный им прекрасный и мощный город и по Сириону спуститься к Морю.

Долго размышлял Тургон над советами Ульмо, и на память ему пришли слова, сказанные некогда в Виниамаре: "Не люби слишком сильно творения рук твоих и замыслы души твоей; и помни, что истинная надежда нолдоров лежит на западе и придет из-за Моря." Но гордыня Тургона стала велика, а Гондолин — прекрасен, как Тирион Эльфийский; и все еще верил Тургон в потаенную и неодолимую мощь Гондолина, пусть бы даже валар отрицал это; к тому же после Нирнаэф Арноэдиад жители города не желали более ни разделять злосчастья прочих эльфов и людей, ни, тем более, через ужасы и опасности возвращаться на запад. Сокрытые средь своих непроходимых и зачарованных гор, они не принимали никого, пусть даже он бежал, преследуемый ненавистью Моргота. Вести из внешних земель доходили до них слабыми отголосками и мало их трогали. Соглядатаи Моргота тщетно искали их, и место их обитания было лишь слухом, тайной, которую никто не мог разгадать. Маэглин на королевских советах всегда возражал Туору, и слова его были тем более вески, что звучали в лад с мыслями Тургона; и в конце концов Тургон презрел веление Ульмо и отказался следовать его совету. Однако в предостережении валара услыхал он вновь слова, прозвучавшие много лет назад, перед уходом нолдоров, на берегах Арамана; и страх предательства пробудился в сердце Тургона. А потому в те дни был завален самый ход к тайным вратам в Окружных Горах. И с тех пор никто, пока стоял Гондолин, по военному ли, мирному ли делу, не выходил из того града. Торондор, Владыка Орлов, принес вести о падении Наргофронда, а потом о гибели Тингола и его наследника Диора, и о разорении Дориафа; но Тургон замкнул свой слух для горестных вестей извне и объявил, что никогда не выйдет в бой под знаменами кого-либо из сыновей Феанора; народу же своему он навеки запретил переходить горы.

И Туор остался в Гондолине, ибо был пленен его красотой и блеском, равно как и мудростью его жителей; стал он крепок статью и умом, и глубоко искушен в познаньях эльфов-изгоев. И сердце Идриль было отдано ему, а его — ей; тайная же ненависть Маэглина все росла, ибо ничего так не желал он, как обладать Идриль, единственной наследницей владыки Гондолина. Однако, так высоко стоял Туор в милости короля, что, когда он прожил в Гондолине семь лет, Тургон не отказал ему даже в руке своей дочери; ибо, хоть и внял король велению Ульмо, но провидел, что судьба нолдоров связана с посланцем валара; не забыл он также слов, сказанных Хуором перед тем, как войско Гондолина отступило с поля Битвы Бессчетных Слез.

Был устроен великий и радостный пир, ибо Туор завоевал сердца всех, кроме Маэглина и его тайных приверженцев; и так был заключен второй союз Людей и Эльфов.

Весною следующего года в Гондолине родился Эарендиль Эльфид, сын Туора и Идриль Целебриндал; было это на пятьсот третий год прихода нолдоров в Средиземье. Необыкновенной красотой отличался Эарендиль, лик его словно сиял неземным светом; сочетались в нем краса и мудрость эльдаров и сила и мужество людей древности; и так же, как у Туора, отца его, слух и душу Эарендился наполнял голос Моря.

Тогда дни Гондолина текли еще в мире и радости; и никто не знал, что край, где лежало Потаенное Королевство, был обнаружен Морготом, когда Хурин, стоя у пустынного подножья Окружных Гор и, не находя пути, в отчаянии воззвал к Тургону. Потому мысль Моргота неустанно обращалась к гористому краю между Анахом и верховьями Сириона, где никогда не бывали его прислужники; и до сих пор еще ни один соглядатай и ни одна Морготова тварь не пробрались туда, ибо орлы не дремали, и Моргот поневоле медлил с исполнением своих замыслов. Однако Идриль Целебриндал была мудра и прозорлива, и сердце ее полнилось тревогой, и предчувствие, словно туча, затмевало ее душу. И велела она тогда подготовить тайный ход, что вел бы из города под землю и выводил на равнину далеко за стены, к северу от Амон Гварэфа; и устроила она так, что никто почти не знал об этом деле, так что ни один слух не достиг ушей Маэглина.