Сильмариллион

– Злобу таит этот клинок. В нем еще живо темное сердце кузнеца. Он не будет верен хозяйской руке и недолго послужит тебе.

– Судьбе виднее, – ответил Белег, – а пока я все-таки поработаю им.

– Тогда прими и мой дар, друг Белег, – сказала Мелиан. – Он пригодится тебе в глуши, и твоим друзьям тоже. – С этими словами протянула Королева воину связку лембас, эльфийского дорожного хлеба, завернутого в серебристые листья. Узел шнурка был опечатан королевской печатью в форме последнего цветка Телпериона. По обычаям Эльдаров только Королева может хранить и дарить лембас. Люди никогда не получали его; позволив разделить лембас с Турином, Мелиан не могла оказать большей почести сыну Хурина.

С этими дарами покинул Белег Менегрот и, не задерживаясь, отправился к своему отряду, стоявшему на границе северных топей. Казалось, его новый меч радовался работе, и вскоре орков в Димбаре почти не осталось.

Настала зима, война поутихла, и тогда Белег отлучился из отряда, не ведая, что покидает его навсегда.

* * *

Расставшись с другом, Турин повел свою ватагу на запад, прочь от долины Сириона. Они устали жить в постоянной опасности и теперь хотели отыскать надежное логово, где можно было бы перезимовать безбедно.

Однажды вечерней порой им повстречались трое гномов. Гномы бросились бежать, но один из них, видимо, совсем немощный, едва тащился. Его догнали, бросили на землю, а кто-то из отряда послал стрелу вслед убегавшим. Быстро темнело, и преследовать их не стали. Захваченного гнома звали Мим. Он умолял Турина сохранить ему жизнь, а в качестве выкупа обещал показать пещеры, о которых не знает ни одна живая душа на свете. Турин сжалился над Мимом и спросил:

– Ну и где же твои замечательные пещеры?

– Там, высоко над землей, дом Мима, – ответил гном. – Амон Руд зовется это место с тех пор, как эльфы напридумывали свои названия.

Долго молчал Турин, глядя на гнома в глубоком раздумье, а потом приказал:

– Проведи нас туда.

На следующее утро Мим повел их к горам. Там, где кончаются вересковые пустоши, раскинувшиеся в междуречье Сириона и Нарога, начинается безрадостное нагорье. Чуть дальше круто поднимаются серые склоны центральной вершины. Ее сплошным ковром покрывают низкорослые заросли цветущего в эту пору серегона. Цветы у него маленькие темно-алого цвета. Люди Турина подошли к подножью на закате. Заходящее солнце пробилось между облаками, и Амон Руд заалел под его лучами. Один из товарищей Турина угрюмо заметил:

– Поглядите-ка: вершина словно в крови.

Тайной тропой гном провел их ко входу в пещеру. Здесь он отступил на шаг, поклонился Турину и сказал:

– Войди в Бар-эн-Дэнвед – Дом Выкупа. Так отныне будут зваться эти пещеры.

В это время откуда-то появился другой гном со светильником в руках и взволнованно заговорил с Мимом. Они повернулись и быстро вошли в пещеру, не обращая внимания на своих спутников. Турин пошел следом и вскоре оказался в небольшом гроте в глубине горы. Тусклый свет исходил от подвешенной на цепях лампы. Перед каменным ложем стоял на коленях Мим. Немилосердно терзая бороду, захлебываясь слезами, он безостановочно выкрикивал какое-то имя. Только тут Турин заметил тело третьего гнома, распростертое на ложе. Он подошел, встал рядом и предложил свою помощь. Мим взглянул на него снизу вверх и промолвил:

– Нет, ты больше ничего не можешь сделать. Это – Ким, мой младший сын. Стрела твоих воинов достала его. Он умер на закате. Мой старший, Ибун, рассказал об этом.

Турин с болью в сердце проговорил:

– Я не успел остановить руку, пославшую стрелу. Воистину, ты прав: дом твой будет зваться Бар-эн-Дэнвед. Только выкуп теперь за мной. Клянусь тебе, если когда-нибудь у меня будет золото, я отдам его тебе, хотя оно, конечно, не заменит сына и не согреет твое сердце.

Мим встал с колен и пристально посмотрел на Турина.

– Я слышу тебя, – сказал он наконец. – Ты говоришь, как в древности говорили правители гномов. Дивно мне это. Ты остудил жгучее горе в моем сердце. Не до сокровищ мне теперь, но как бы ты ни поступил со своим выкупом, а я свой заплачу. Живи в моем доме, сколько захочешь.

Так началась жизнь Турина в тайном обиталище гнома Мима. Теперь воин часто прогуливался перед входом в пещеру, поглядывая на все четыре стороны света, благо все они были перед ним как на ладони. Он подолгу смотрел на север. Там вдали расстилался зеленый ковер Бретильского Леса, а над ним возвышалась гора Амон Обел. Что-то там притягивало взгляд Турина, и он недоумевал: уж если и должно было звать его сердце, так на северо-запад, где на горизонте синели Сумеречные Горы и где, казалось ему, он почти различал стены родного дома. По вечерам воин часто наблюдал, как солнце опускалось в дымку на краю земли и долину Нарога заливали густые тени.