Сильмариллион

– Валары завладели краем, где нет смерти; и лгут они, скрывая эту землю от вас – из алчности или из страха, что Владыки Людей изгонят их из бессмертного края и сами будут править миром. И хотя, несомненно, дар вечной жизни не для всех, а лишь для мужей достойных, могучих и высокородных – вопиюще несправедливо, что дара этого лишен Король Королей Ар-Фаразон, могущественнейший сын Земли, с кем может сравниться лишь Манвэ, да и тот едва ли. Но великие владыки не подчиняются запретам и сами берут то, что им принадлежит.

И Ар-Фаразон, одурманенный и преследуемый тенью смерти – ибо жизнь его шла к концу, – внимал Саурону и в сердце своем лелеял мысль о войне с валарами. Долгое время хранил он этот замысел в тайне, но не от всех можно было его скрывать. Узнал Амандил о намерениях короля и ужаснулся, ибо знал, что люди не могут победить валаров и что, если не преградить путь этой войне, мир погибнет. Призвал он тогда сына своего Элендила и молвил так:

– Дни темны, и нет надежды людям, ибо Верных слишком мало. И потому решил я предпринять то же, что некогда предпринял предок наш, Эарендил, – поплыть на Запад, презрев все запреты, отыскать валаров, и, быть может, самого Манвэ, и молить его о помощи, пока еще не все потеряно…

– Но не значит ли это предать короля? – спросил Элендил. – Ты ведь знаешь, что нас называют предателями и соглядатаями, но до сего дня это было ложью.

Отвечал Амандил:

– Если б думал я, что Манвэ нуждается в таком посланце, я предал бы короля. Ибо есть лишь один обет верности, от которого никто не может отречься. Но я буду лишь молить о милости для людей и об освобождении их от Саурона-обманщика, ибо хоть немногие из них все еще верны. Что до Запрета, уж лучше я буду наказан, чем весь мой народ отяготится виной.

– Но что будет, отец, с твоими родичами, остающимися здесь, когда станет известно, что ты свершил?

– Никто ничего не узнает, – сказал Амандил. – Я сохраню свой поход в тайне и поплыву на восток, куда каждый день отплывают из наших гаваней корабли, а затем, как только позволят ветер и удача, пройду севернее или южнее и поплыву на Запад к своей цели. Тебе же, мой сын, и тем, кто пойдет за тобой, я дам такой совет: снарядите корабли и соберите на них все, что дорого вашему сердцу. Когда же все будет готово, приди в гавань Роменны и пусти слух, что в урочный час ты последуешь за мной на восток. Амандил не столь дорог ныне нашему венценосному родичу, дабы тот печалился, если мы уплываем, пусть даже и навсегда. Нельзя только показать, что ты хочешь взять с собою много народа, ибо это обеспокоит короля – ведь он затевает войну, в которой ему понадобятся все силы. Найди же тех Верных, что еще тверды в своей вере, и, буде они захотят того, пусть тайно присоединятся к тебе и поступают так, как ты.

– Что же я должен делать? – спросил Элендил.

– Не вмешиваться в войну и ждать, – отвечал Амандил. – Более я ничего не могу сказать, пока не вернусь. Вероятнее всего, тебе придется бежать из Звездной Земли, и ни одна звезда не укажет тебе путь; ибо край этот осквернен злом. Тогда потеряешь ты все, что тебе дорого, при жизни испытаешь смерть, пустившись на поиски края, что приютит тебя в изгнании. Где же он – на западе ли, на востоке, – ведомо лишь валарам.

Затем Амандил простился со своими домочадцами, словно готовился к смерти.

– Ибо, – говорил он, – может случиться так, что вы никогда больше меня не увидите, и я не смогу явить вам знака, подобного тому, что явил некогда Эарендил. И все же будьте наготове, ибо конец того мира, который мы знаем, уже близок.

Говорят, что Амандил отплыл ночью, в утлом суденышке, и направился вначале на восток, а потом на запад. С ним было трое близких слуг, и ни слова, ни знака не дошло от них в сей мир, и никто не знает, какова была их судьба. Нельзя было вторично спасти мир посольством, подобным посольству Эарендила, и нелегко было искупить измену Нуменора.

Элендил же сделал все так, как велел отец, и поставил свои корабли у восточного побережья; а Верные привели туда своих жен и детей, принесли свое добро и родовые святыни. Было там много дивных, волшебных вещей, что создали нуменорцы в дни своей мудрости, – кубки, и драгоценности, и свитки, исписанные алыми и черными письменами. Были там и Семь Камней, дар эльфов; а на корабле Исилдура хранилось юное Древо, отпрыск Нимлота Дивного. Так Элендил, не встревая в лихие дела того времени, ждал своего часа и искал знака, но его не было. Часто втайне приходил он на западное побережье и вглядывался в морской простор, ибо любил отца, и скорбь и отчаяние владели им. Но ничего не различал в море Элендил, кроме флотилии Ар-Фаразона, что сбиралась в западных гаванях.