Сильмариллион

Были иные эльдары, что в ту Эпоху перешли Эред-Луин и оказались в Эриа́доре. Поступили так большей частью уцелевшие тэлери из Дориата и Оссирианда; они основали свои королевства среди лесных эльфов, в горах и лесах, далеко от моря, хотя сердцами стремились к нему неизменно. Лишь в Эре́гионе, который люди назвали Холлин, эльфы племени нолдоров основали свое королевство к востоку от Эред-Линдон. Эрегион был недалеко от великого царства гномов, называвшегося Кхазад-Дум; эльфы звали его Ха́дходронд, а позднее – Мо́рия. Из Остин-Эдхиля, города эльфов, дорога вела к западным вратам Кхазад-Дума, ибо между эльфами и гномами зародилась, к обоюдной выгоде, небывалая прежде дружба. В Эрегионе кузнецы Гвайт-и-Ми́рдайн, Племени Камнеделов, превзошли искусностью всех когда-либо бывших творцов, кроме самого Феанора; и воистину первым искусником среди них был Келебримбор, сын Куруфина, что отрекся от деяний своего отца и, как повествует Квента Сильмариллион, после изгнания Келегорма, Куруфина остался в Нарготронде.

* * *

Много лет повсюду в Средиземье царил мир; и все же край большей частью был пустынен и дик, не считая тех мест, где поселились пришельцы из Белерианда. Правда, там, как и в прежние бессчетные годы, жили во множестве эльфы, вольно бродя по бескрайним просторам, вдали от Моря; но то были авари, для которых история Белерианда была лишь слухом, а Валинор – малознакомым именем. А на юге и далеко на востоке множились люди; и большинство их обратилось ко злу, ибо Саурон не дремал.

Видя дикость и запустение мира, Саурон мысленно говорил себе, что валары, свергнув Моргота, вновь забыли о Средиземье; и гордыня его воспряла. С ненавистью взирал он на эльдаров; нуменорцев же, приплывших в то время к берегам Средиземья, он боялся, но долго еще скрывал свои чувства и таил черные замыслы, зарождавшиеся в его сердце.

Из всех земных племен легче всего было ему склонить к себе людей; однако он долго пытался обольстить эльфов, ибо знал, что Перворожденные более могущественны; и вот Саурон в облике все еще дивном и мудром бродил меж них тут и там. Только в Линдон не являлся он, ибо Гил-Гэлад и Элронд не верили ни словам его, ни прекрасной личине и, хотя не знали, кто он на самом деле, не дозволяли ему приходить в их владения. В других же краях эльфы радостно встречали этого гостя, и немногие внимали гонцам из Линдона, призывающим быть настороже; ибо Саурон называл себя Аннатар, Даритель, и дружба с ним вначале была весьма полезна. И он говорил им так: «Увы, вот слабость сильных! Могуч король Гил-Гэлад, искусен и мудр владыка Элронд, и все же не помогают они моим трудам. Неужели не мечтают они узреть иные края столь же счастливыми, как их собственные земли? Неужели Средиземье навек останется сумрачным и пустынным, в то время как эльфы могли бы сделать его таким же прекрасным, как Эрессеа или даже Валинор? Если уж вы могли вернуться в Аман и не вернулись, то, полагаю, вы любите Средиземье так же, как люблю его я. Так разве не должны мы вместе трудиться на благо его и всех эльфийских племен, что бродят в этих краях, непричастные к высотам мощи и знания, которые даны побывавшим за Морем?»

Охотнее всего внимали речам Саурона в Эрегионе, ибо жившие там нолдоры неустанно горели желанием совершенствовать искусность и тонкость своих творений. Сверх того, не было в их сердцах мира с тех пор, как они отказались вернуться на Запад, ибо желали они жить в Средиземье, которое истинно любили, и в то же время разделять счастливое блаженство уплывших за Море. Потому они внимали Саурону и многому научились от него, ибо мудрость его была велика. В те дни кузнецы Ост-ин-Эдхиля превзошли все прежние свои творения: они воплотили свой замысел и создали Кольца Власти. Но Саурон направлял их труды и знал все, что было ими создано, ибо желал он опутать эльфов и подчинить их себе.

Много колец создали эльфы; Саурон же тайно сотворил Единое, что повелевало всеми прочими кольцами, и мощь их была связана с его мощью и существовала до тех пор, покуда существовало Оно. Много силы и воли своей вложил Саурон в Единое Кольцо, ибо мощь эльфийских колец была велика и кольцо, что правит ими, должно обладать небывалым могуществом; а сковал его Саурон на Огненной Горе в Стране Мрака. И покуда Кольцо находилось при нем, ему были открыты все деяния, свершенные с помощью младших колец, и мог он проникать в мысли тех, кто владел этими кольцами, и управлять ими.

Но не так-то легко провести эльфов. Едва надел Саурон на палец Единое Кольцо, как они уже знали о том и прозрели, что Саурон жаждет поработить их самих и все их творения. И, исполнясь страха и гнева, эльфы скрыли свои кольца. Саурон же, узнав, что выдал себя и что эльфы не были обмануты, пришел в ярость и объявил им войну, требуя, чтобы ему отдали все кольца, ибо без его мастерства и совета никогда не смогли бы их создать эльфийские мастера. Но эльфы бежали пред ним, и три кольца им удалось спасти и сохранить.