Сильмарильон

Хурин принял предложенную свободу и опечалился, отравленный словами Темного владыки, а тогда прошел год со смерти Турина, потому что двадцать восемь лет провел в плену Хурин и теперь изменился неузнаваемо.

Он пришел в Хитлум, и вождям Восточноязычных донесли о том, что через пески Анфауглита движется большая кавалькада военачальников и черных солдат Ангбанда, и следом за ними идет старик, как будто пользующийся там величайшими почестями. Поэтому они не тронули Хурина и беспрепятственно пропустили в эти земли. Они поступили мудро, потому что остатки его собственного народа избегали Хурина — ведь он шел из Ангбанда и казался союзником Моргота.

Освобождение только увеличило горе Хурина, и он покинул земли Хитлума и направился в горы, и там вспомнил о Тургоне, и ему захотелось снова попасть в скрытое королевство Гондолина.

Он спустился с Эред Витрина, не зная, что слуги Моргота следят за каждым его шагом. Переправившись через Бритиах, он вошел в Димбар и добрался до подножия Эрхориата.

Стража огромных орлов была теперь удвоена, и они увидели далеко внизу Хурина, и в тот же час сам Торондор принес об этом весть Тургону, сочтя ее важной, но Тургон сказал:

— Разве Моргот спит? Ты ошибся!

— Пока что нет, — ответил Торондор, — если бы орлы Манве могли ошибаться, тогда уже давно бы, вождь, тайна твоего королевства была бы раскрыта!

— В таком случае, твои слова предвещают недоброе, сказал Тургон, — потому что они могут иметь только один смысл. Даже Хурин Талион уступил воле Моргота. Мое сердце закрыто для него!

Но когда Торондор оставил его, Тургон долго сидел в раздумье, и сердце его смягчилось, и он послал орлов разыскать Хурина и привести его, но они не смогли найти его, потому что Хурин стоял в отчаянии под утесами Эрхориата.

Тогда он громко закричал в глуши. Поднявшись на скалу, Хурин посмотрел в сторону Гондолина и воззвал громким голосом:

— Тургон! Тургон! Вспомни топь Сереха! Тургон, или ты не слышишь меня в своих скрытых залах?

Но в ответ не раздалось ни звука.

Однако были уши, слышавшие слова Хурина, и сообщение об этом дошло до Моргота, и он улыбнулся, потому что теперь он точно знал, в какой местности живет Тургон. Это было первое зло, которое принесла свобода Хурина.

Когда наступила тьма, Хурин спустился в горы и погрузился в сон. Во сне он услышал голос Морвен, она много раз повторяла его имя, и голос ее доносился из Бретиля, и, проснувшись, он направился вдоль опушки к переправам Тенглина. Ночные часовые, заметив его, испугались, что видят призрак, поэтому Хурина никто не остановил, и он прошел туда, где был сожжен Глаурунг, и увидел высокий камень стоящий на краю Кабед-Наэрамарта. Но Хурин не взглянул на камень, потому что знал, что там написано, и глаза его увидели, что он здесь не один: в тени камня сидела женщина. Она откинула капюшон и подняла лицо: седая и старая, глаза их встретились, и Хурин узнал ее. Это была она, самая прекрасная и гордая женщина былых дней!

— Ты пришел, — сказала она. — Я так долго ждала!

— Темна была дорога, и я пришел, как только смог! ответил он.

— Но слишком поздно! — сказала Морвен. — Они умерли!

— Я знаю, — ответил Хурин, — но не ты.

Морвен сказала:

— Почти. Я опустошена! Я уйду вместе с солнцем, времени осталось мало, если ты знаешь, скажи мне: как она нашла его?

Хурин не ответил, и они сели рядом с камнем и не говорили больше. Морвен умерла. Он посмотрел на нее в сумерках и ему показалось, что слезы горя исчезли с ее лица.

— Она не была побеждена, — сказал Хурин и закрыл ей глаза. Сердце в нем окаменело.

Хурин очнулся, и ярость вскипела в нем, его единственным желанием было отомстить за зло, причиненное его роду.

Хурин встал и вырыл могилу для Морвен, и вырезал на камне слова: «Здесь лежит также Морвен Элодвен».

Хурин переправился через Тенглин и пошел на юг по дороге, что вела в Нарготронд. Наконец он пришел к берегам Нарога и отважился перейти реку по камням, и остановился перед разбитыми деревьями Фелагунда.

Здесь следует сказать, что после ухода Глаурунга Мим отправился в Нарготронд и вполз в разрушенные залы Нулуккиздин, он завладел ими и сидел, перебирая золото и драгоценные камни. Поблизости не было никого, кто мог бы его ограбить.

Но вот кто-то приблизился к двери и остановился на пороге. Мим подошел ближе, чтобы выяснить его намерения.

— Кто ты, препятствующий мне войти в дом Финрода Фелагунда? — спросил Хурин.

— Я Мим, и еще до того, как некие гордецы явились из-за моря, гномы вырыли залы. Я вернулся, чтобы взять принадлежащее мне, потому что я — последний из моего народа.

— Тогда не долго будешь ты пользоваться своим наследством! — сказал Хурин, — потому что я — сын Гальдора и сыном моим был Турин Турамбар, которого ты не забыл. И это он убил дракона Глаурунга, опустошившего те залы, где ты сейчас сидишь. И для меня не тайна, кем был предан Шлем дракона из Дориата!

Мим в великом страхе стал умолять Хурина взять все, что тот пожелает, но сохранить ему жизнь, но Хурин убил его. Затем он вошел в залы и долго оставался в этом месте. Он унес только одну вещь из этого огромного богатства.