Сильная. Желанная. Ничья

— Софико сейчас придет. Они гуляют с Инной Сергеевной в парке. Спасибо вам… за квартиру. Я правда… не хотела вас обидеть, просто поймите правильно…

Да что с ней такое? Знала бы Тамила, сколько самообладания мне приходится прикладывать, чтобы хоть издали походить на джентльмена? Получается, я перестарался. Напугал ее показным благородством. Что ей нужно? Чтобы я относился к ней холодно, как и присуще фиктивному мужу?

— Как ты называешь дочь?

— Софи, — лицо Тами озаряется, как у девы Марии. Против воли в памяти всплывают черно-белые картинки: Олеся держит на руках Лику… Играет с ней в «по кочкам, по кочкам, по желтеньким листочкам, в ямку бух».

— Что-то не так? — шепчет Тами. Иногда мне кажется, что она видит меня насквозь.

— У меня тоже раньше была семья. Ты должна знать. Об этом может спросить Басов. — Глухо произношу я. Мы так и стоим в просторной светлой прихожей. Отблески потолочных светильников отражаются в потемневших глазах Тами. Она будто предчувствует мою следующую страшную фразу. — Они погибли в аварии. Олеся… моя жена только получила права и не справилась с управлением. Она… она…

Я умалчиваю о причине, по какой Олеся села за руль… Не говорю, что она увидела и кто причастен к их смерти. Тами ни к чему знать, какая я сволочь…

— Вацлав… — пальчики Тамилы ложатся на мою кисть. — Если ты не хочешь говорить, то…

За дверью слышатся шорохи, шаги и детский голосок, тонущие в грохоте строгих женских наставлений. А потом дверь открывается, являя глазам маленькую Софи и, очевидно, ту самую няню — Инну Сергеевну.

— Здравствуйте, — произносит она, бросая на меня подозрительный взгляд. — Софико, поздоровайся с дядей.

— Привет, — я опускаюсь на корточки и протягиваю ей руку. Малышка неуверенно вкладывает прохладную ладонь в мою ручищу.

— Ты больше не будешь обижать маму? — неожиданно спрашивает она. Боже, я не был готов к такому повороту!

— Нет, никогда больше не обижу, честное слово.

— И бить не будешь? Потому что папа…

— Софи, доченька, идите с Инной Сергеевной помойте ручки. — Тамила вздрагивает, как от хлыста, и порывисто расстёгивает куртку Софико. Небрежно стягивает ее с детских плеч и подталкивает дочь в сторону ванной комнаты.

— О чем это она? — строго говорю я, когда няня тактично уводит малышку. — Олег поднимал на тебя руку?

— Нет, конечно. Мы идем ужинать? — Тами одаривает меня фальшивой улыбкой.

— Д-да. Жду тебя внизу.

«Сколько же в тебе тайн, Тами?»

***

— Я выросла в Старом Тбилиси. Мою бабушку звали Ламара Амирановна. Она была учительницей русского языка и литературы, — улыбается Тами. На ее красивой алебастровой коже вспыхивает румянец. — Я потеряла родителей в возрасте восьми лет.

В бокале Тамилы искрится белое вино, ноздри щекочут ароматы пряной говядины, свежей зелени и баклажанов по-грузински.

— Что с ними случилось? — накрываю ладонью ее пальчики и нежно их поглаживаю. Тами отдергивает руку, словно обжегшись.

— Вацлав… Александрович, пожалуйста, не нужно…

— Тамила… Аркадьевна, если на торжественном вечере юбиляра вы будете от меня шарахаться, нас вычислят в два счета. Пожалейте мою грешную душу, я очень не хочу жениться на Стелле. — Бормочу хрипло и выдавливаю глупую улыбку.

— Хорошо. Надеюсь, нас не заставят делать… какие-то более интимные вещи на людях? — качает головой Тами. Неловко возвращает теплую ладонь в мою — горячую и сухую.

— Надеюсь, что нет. Так что случилось с твоими близкими? Тами, давай перейдем на ты? При Басове называй меня Слава, хорошо?

— Ладно… Слава. — Кивает она. — Хотя Вацлав звучит лучше. А родители… погибли в аварии на горном перевале. Автобус не справился с управлением на серпантине. Сейчас у меня нет никого… Бабуля умерла перед моим замужеством. А твои… живы?

— Мамы нет давно. Мне было двенадцать. А отец… В общем, мама родила меня от неизвестного мужчины. Тот, кто меня воспитывал и кого я считал отцом… Он бросил семью, как только узнал об этом. Ясное дело — меня определили в детский дом.

— Боже, наверное, это ужасно? — ее тихий голос походит на шелест.

— Нормально. — Киваю неуверенно. — Тогда-то меня и заметил Басов. Я устроился работать в один из его автосервисов механиком в семнадцать лет. Старался, учился, помогал мужикам, берясь за любую работу… В общем, Владимир Юрьевич пожалел меня: помог начальным капиталом для открытия собственного бизнеса. Не сразу — через несколько лет.

— А Стелла? У вас был роман?

Имя некогда любимой девушки режет слух. А в устах Тамилы оно звучит неестественно.

— Был. Она живет в Америке. Я впервые увидел Стеллу через два года работы у Басова. Не хочу об этом…

— Почему тогда Басов хочет женить тебя на ней?

— Она всю жизнь пила старику кровь. Употребляла наркотики, гуляла. Владимир хочет пристроить дочь в надежные руки. Переложить тяжкую ношу на плечи какого-нибудь дурака.

— Ты, значит, надежный? — усмехается Тамила. Удивленно приподнимает бровь и прищуривается.

— Да. Надежный. — Отвечаю твердо, боясь спугнуть поселившуюся между нами легкость. — Скажи, Тами, а как ты здесь оказалась? В городе.