Сильнее боли

Ответ, которого он, разумеется, не ждал, «прозвучал» в его голове совершенно неожиданно: «А ты знаешь, хочу!.. И потом, в отличие от Машечки, Галя совсем не похожа на Катерину. Сколько, в конце-то концов, ты будешь казнить себя за прошлое? Минуло шестнадцать лет, опомнись, придурок! Может, пора наконец начать жить, а не маяться дурью? Или завтра опять к дяде Саше поедешь тоску утолять? Пусть тебя звездочки вместо нее приласкают!»

Стало вдруг непередаваемо тошно. Настолько, что захотелось ударить себя по лицу. Возможно, он и сделал бы это, но вовремя вспомнил про разбитый Галей нос. Мысль эта заставила его улыбнуться и почти успокоиться.

«Ты все-таки беспросветный идиот, — завершил Тарас дискуссию с самим собой. — Ну да ничего, недолго витать в эмпиреях осталось. Сейчас тебе мама такую любовь устроит, что мало не покажется».

* * *

Хоть он и ожидал испытать на себе бурю, действительность оказалась еще страшнее. Это был ураган, тайфун, торнадо, цунами!

Как ни старался он поворачивать ключ в замке бесшумно, как ни пытался открыть дверь без скрипа, но, когда он шагнул в прихожую, мама уже стояла там. Сначала он ее не сразу и узнал; прищурившись, напряженно разглядывал, словно незнакомку. Не старая еще, пятидесятишестилетняя женщина словно накинула себе добрый десяток лет, которые тяжестью своей будто пригнули ее, сделав и без того невысокую, сухонькую фигурку еще ниже. А мамино лицо стало и вовсе страшным — бледное, в красных пятнах, опухшее от слез…

Увидев Тараса, мама бросилась к нему, распахнув заплаканные глаза и раскинув для объятия руки. Но в шаге от сына замерла, помедлила секунду и, словно именно для замаха, а не для каких-то телячьих нежностей разводила в стороны руки, влепила ему пощечину сначала правой, а затем и левой ладонью.

– Ты… — задохнулась она, багровея на глазах и так же на глазах распрямляясь и сбрасывая лишние годы, — ты где был?! Да как ты можешь так издеваться над матерью?!

– Я не… — попытался ответить Тарас, но его голос больше походил на шорох растущего бамбука под шквалом тропического ливня. Разумеется, он тут же утонул в ревущем потоке. За сокрушительным ураганом возмущений и упреков последовал град перечислений, куда мама обращалась с вопросами о судьбе бессердечного, жестокого, неблагодарного сына: и милиция, и больница, и морг, и бывшие одноклассники-однокурсники Тараса, и коллеги по работе, и знакомые, и друзья…

– В один только морг я звонила уже восемь раз! — воскликнула мама. — Я надоела им так, что они занесли меня в черный список и заранее отказались от предоставления мне в будущем каких-либо услуг…

– Какие услуги тебе нужны в морге? — рассеянно спросил Тарас, совершенно случайно вклинившись в мамину тираду, когда бедная женщина, запыхавшись, набирала в грудь воздух. Сам же Тарас почувствовал в маминых словах некую нестыковку, но переутомившийся мозг никак не мог осознать, что же именно ему показалось нелогичным в предъявленном только что списке.

– Да как ты можешь такое говорить? — всхлипнула вдруг мама, и плечи ее вновь опустились. — Я совсем не узнаю тебя, Расик… Кто так повлиял на тебя? Неужели этот бабник Валерка?

– Да почему же он бабник-то? — ошарашенно заморгал Тарас. И тут в мозгу щелкнуло. Задача на логику, точнее, на ее отсутствие, решилась.

– Потому, что он… — начала отвечать мама, но теперь уже Тарас перебил ее:

– Кстати, о Валерке. Раз уж ты звонила всем друзьям и коллегам, то и ему наверняка. Почему же ты спрашиваешь, где я был? Разве он тебе не рассказал?

– А что он должен был мне рассказать? — насторожилась мама. — И как он мне мог что-то рассказать, если его самого дома не оказалось? — Тут она неожиданно замолчала, устремив наливающийся ужасом взгляд на лицо Тараса. Только что гремящий, голос ее превратился вдруг в хриплый шепот: — Что с твоим лицом, Расик?.. Где твои очки?.. Ты подрался с этим извергом? О-о! На кого ты похож… Твоя рубашка в крови!.. Ты весь мятый и грязный… — Мамин голос столь же быстро, как сник, вновь расправил крылья и зашелся в праведном гневе: — Ты напился и валялся в канаве?! Ты — учитель! Призванный быть примером для неокрепших юных душ!.. Боже, боже! Конечно же, это все он, твой так называемый друг… Он напоил тебя, избил, вывалял в грязи… Я сейчас же звоню в милицию! И не надейся, что это сойдет ему с рук.

Мама и впрямь метнулась к телефону. И тут Тарас рявкнул. Впервые в жизни он закричал на маму!..

– Стой! — бросился он следом за ней. — Не смей! Не вздумай!!!

Мама, опешив от вопля сына, медленно и будто бы даже испуганно обернулась к нему. А Тарас разошелся и уже не мог остановиться:

– Что ты тут сейчас наговорила? Почему в твою голову лезут подобные глупости? Почему все вокруг у тебя лишь враги, изверги и злодеи? Почему, если я, тридцатилетний неженатый мужчина, не пришел домой в шесть вечера, то это уже значит, что я избит, убит, связался с дурной компанией?.. Неужели у меня не может быть личной жизни?! Ты же сама мечтаешь о внуках!.. А откуда им взяться, ты не задумывалась? Может, мне заказать их по почте?!.