Сильнее Скотленд-Ярда

— Очки? Ах, да, совершенно верно, очки… — рассеянно проговорил Леон. — Разрешите взглянуть на них… О, ваш дядя был очень близорук. Странно, что он не всегда надевал их…

— Думаю, он заходил после ужина в спальню, чтобы переодеться… И, должно быть, забыл там очки… Правда, в лаборатории всегда находилась запасная пара очков… Вот только где они… Вы хотите остаться в лаборатории…

— Да, в полном одиночестве, — ответил Гонзалес, — и был бы весьма признателен, если вы это время уделите моему другу.

Заперев за ними дверь, он тут же занялся поисками очков.

Они нашлись в металлическом ящике для мусора. От очков остались лишь осколки и обломки стальной оправы. Леон тщательно собрал обломки и, положив их на стол, направился к телефону.

— Разумеется, — ответил удивленный голос Стивена Тоблемона, — отец во время нашей беседы был в очках.

— Благодарю вас. Это все, что я хотел выяснить.

Повесив трубку, Гонзалес занялся осмотром лаборатории. В течение часа он внимательно знакомился с устройством различных аппаратов и принципами их работы.

После этого он снова звонил по телефону.

Еще через полчаса он, надев пару теплых шерстяных перчаток, отворил дверь и позвал Манфреда.

— Я попрошу мистера Мунсея также войти сюда, — сказал он.

— Ваш приятель всерьез интересуется наукой, — заметил не без иронии Мунсей, сопровождая Манфреда.

— Мой приятель — один из самых образованных людей в мире, — жестко отрезал Манфред.

Гонзалес стоял посреди лаборатории, держа в руке ликерную рюмку, в которой виднелась почти бесцветная жидкость, чуть заметно отливавшая синевой. Над ее поверхностью вился легкий дымок.

Увидев на его руках шерстяные перчатки, Манфред весь подобрался, как пантера перед прыжком.

— Вы уже закончили экскурсию? — насмешливо спросил Мунсей из-за спины Манфреда, но, увидев Гонзалеса, смертельно побледнел.

— Не угодно ли вам отпить глоток из этой рюмки, мой друг? — любезно обратился к нему Леон. — Чудесный напиток! Вы могли бы легко спутать его со старым выдержанным ликером, будь вы рассеянны, близоруки, да еще и без очков!

— Что вы хотите этим сказать? — хрипло спросил Мунсей. — Я… не понимаю вас…

— Заверяю вас, что это совершенно безвредный напиток, в нем отсутствуют токсически вредные вещества, он чист как воздух, которым мы дышим.

— Дьявол! — выкрикнул Мунсей.

Но прежде, чем он успел наброситься на своего мучителя, Манфред сбил его с ног.

— Я вызвал по телефону мистера Фейра и Тоблемона-младшего. Они сейчас прибудут. Впрочем, вот и они…

Вошел мистер Фейр в сопровождении Стивена и полицейского чиновника.

— Имею честь вручить вам моего пленника, мистер Фейр, — заявил Гонзалес. — А вот и средство, при помощи которого Джон Мунсей лишил жизни своего дядю. На этот шаг его толкнуло примирение отца с сыном. Он ведь столько усилий приложил, чтобы завещание было переписано в его пользу, бедняга…

— Это ложь! Ложь! — закричал Мунсей.

— Ах, ложь? В таком случае вы можете спокойно выпить эту рюмку. В ней тот самый напиток, который вы подали своему дяде.

— Что это такое? — спросил мистер Фейр.

— Спросите у мистера Мунсея, — твердо ответил Гонзалес.

Мунсей молча повернулся и направился к выходу. Полицейский последовал за ним.

— А теперь я отвечу на ваш вопрос, мистер Фейр, — сказал Леон. — Это сгущенный до жидкого состояния воздух.

— Жидкий воздух? — воскликнул начальник полиции. — Что вы хотите этим сказать? Как можно отравить человека жидким воздухом?

— Профессор вовсе не был отравлен. При очень низкой температуре воздух превращается в жидкость. Содержится он в специальных термосах…

— Боже! — воскликнул Стивен. — Значит, синяя полоса на шее…

— Да. Его убили холодом. Он задохнулся в то же мгновение, когда жидкий воздух коснулся его глотки. Рюмку подсунул ему племянничек. Но вот как он ухитрился уговорить профессора надеть перчатки?..

— Зачем? А, понимаю, — для того, чтобы он не почувствовал холода.

Гонзалес кивнул.

— Он предпринял все необходимые меры, чтобы подозрение пало на другое лицо. Одно лишь он проглядел: перчатки!

— Мне кажется, — проговорил Гонзалес, когда они шли по улице, — Мунсей в течение ряда лет преследовал одну цель: поссорить отца с сыном. Он, должно быть, сам пустил слух об отце невесты…

Стивен проводил друзей до их квартиры.

Когда он, прощаясь, улыбнулся, Гонзалес испуганно вскрикнул:

— Ваши зубы!

Стивен покраснел.

— Мои зубы?

— У вас ведь были непомерно большие резцы! Это было еще вчера! — взволнованно проговорил Гонзалес.

Стивен расхохотался.

— Это были вставные зубы. Я их сменил на другие, нормальной длины, только сегодня утром. Мои собственные выбиты во время футбольного матча…

— Тринадцатого сентября, — добавил Манфред. — Я узнал это из спортивных газет тоже сегодня утром.

Когда они вошли в квартиру, Манфред сказал:

— Если уж речь зашла о больших резцах…

— У тебя нет иных тем для разговора? — оборвал его Гонзалес.

Глава 3. Человек, ненавидевший дождевых червей