Сильнее смерти

- Ему нет нужды рассказывать кому бы то ни было о моем существовании; можете быть уверены, если он когда-нибудь почувствует, что я стала ему в тягость, он меня больше не увидит.

Она встала. Леди Саммерхэй тоже поднялась.

- Надеюсь, что вы не думаете... Я, право же... Мне только хотелось...

- Я думаю, лучше всего - полная откровенность. Вы никогда не полюбите меня и не простите мне, что я... заманила Брайана. Поэтому будет лучше, если вы станете считать меня просто его любовницей. Лучше для нас обеих. Все же вы очень добры, что пришли. Благодарю вас и прощайте.

Леди Саммерхэй, шатаясь, с трудом! пробиралась между маленькими столиками и вычурными креслами, пока ее высокая фигура не исчезла за колонной. Джип снова опустилась на диван и прижала руки к пылающим ушам. Демон гордости обуревал ее, гордость в эту минуту была в ней даже сильнее, чем любовь. Она все еще сидела на диване, когда ей принесли другую карточку - ее отца. Обрадованный тем, что наконец видит ее после такой долгой разлуки, он сразу принялся рассказывать о Милденхэме и маленькой Джип. Потом, посмотрев на нее внимательно, сказал:

- Теперь вы можете ехать туда или на Бэри-стрит, если захотите. Я смотрю на это, как на настоящий брак. Я соберу слуг и разъясню им это.

Джип представила себе: слуги выстроились в ряд, как на домашней молитве, и отец, прямой и подтянутый, говорит: "Вы будете столь добры в дальнейшем помнить, что..."; "Я буду весьма обязан, если вы..." и так далее. Она видела круглое недовольное лицо Бетти, обиженной тем, что ее вызвали наравне со всеми; кроткое непроницаемое лицо Марки; притворно скромное любопытство миссис Марки; кроличьи мордочки горничных; язвительную ухмылку старого Петтенса: "А, мистер Брайан Саммерхэй! Он купил ее лошадь, а теперь она сама перешла к нему!"

- Родной мой, я не знаю! - сказала Джип. - Ты очень добр ко мне. Но подождем, посмотрим!

Уинтон погладил ее руку.

- Нам надо не сдавать позиций, Джип, ты знаешь это.

Джип рассмеялась.

В ту же ночь она сказала в темноту, разделявшую их кровати:

- Брайан, обещай мне одну вещь!

- Смотря что. Я тебя слишком хорошо знаю.

- Нет! Это очень разумно и вполне возможно. Обещай!

- Ну хорошо, если так.

- Я хочу, чтобы ты разрешил мне записать на себя аренду Красного дома. Пусть он будет моим - позволь мне заплатить за все.

- Но в чем же тут дело?

- Просто я хочу иметь свой дом. Я не могу объяснить, но после сегодняшнего визита твоей матери я почувствовала, что это мне необходимо.

- Дитя мое, но как же я могу жить на твой счет? Это нелепо.

- Ты будешь платить за все остальное - жизнь в Лондоне, путешествия, платья, если хочешь. Мы все это решим. Дело не в деньгах, конечно. Я только хочу чувствовать, что если когда-нибудь стану больше тебе не нужна, ты сможешь просто перестать ко мне приходить.

- Это жестоко, Джип!

- Нет, нет. Сколько женщин теряют любовь мужчин именно потому, что требуют от них многого! Я не хочу потерять твою любовь. Вот и все.

- Это глупо, милая!

- Нет, не глупо. Мужчины, да и женщины тоже, всегда влачат за собой цепи. А когда нет цепей...

- Ну что ж, тогда разреши мне взять дом на себя, а ты сможешь уехать, когда я тебе надоем. - Его голос звучал приглушенно и обиженно. Она слышала, как он ворочается с боку на бок, словно сердится на подушки.

- Нет. Я не могу этого объяснить, но так лучше.

- Мы только начинаем нашу совместную жизнь, а ты говоришь так, словно хочешь ее разорвать. Это обидно, Джип. Вот и все.

Наступила мертвая тишина, оба лежали тихо в темноте, как бы стараясь победить друг друга одним молчанием. Прошел почти час, прежде чем он вздохнул, и, почувствовав его губы на своих, она поняла, что победила.

ГЛАВА III

Она сидела в кабинете, и лунный свет падал на ее лицо. Снова нахлынули воспоминания о днях, которые они провели вместе в этом старом доме.

В первую зиму Саммерхэй сильно расшибся на охоте. Вспоминать о том, как она его выходила, было удивительно приятно, хотя с тех пор прошло уже два года. Чтобы ускорить выздоровление, они поехали в марте в Пиринеи, в Аржелес-цветущий миндаль, синева неба, чудесные две недели! Когда они возвращались домой, в Лондоне произошла первая неприятная встреча. Однажды вечером, выходя из театра, Джип услышала женский голос:

- О! Брайан! Как давно мы не виделись! Он ответил нерешительно, словно обороняясь:

- Здравствуй! Как поживаешь, Диана?

- Где ты пропадаешь все время? Почему не бываешь у нас?

- Живу в деревне, как-нибудь зайду. До свидания.

Высокая девушка, рыжеволосая, с удивительно белой кожей и карими - да, карими! - глазами... Джип видела, как эти глаза с каким-то жгучим любопытством окинули ее с головы до ног. Брайан взял Джип под руку.

- Пойдем, возьмем машину.

Когда они выбрались из толпы, она сжала ему руку и спросила:

- Кто она?

- Троюродная сестра, Диана Лейтон.

- Ты ее хорошо знаешь?

- О, да, мы часто встречались.

- И она тебе очень нравится?

- В общем, да.