Сильнее страха (сборник)

— Не то Тихонов, не то Тихарев, — немного подумав, отвечает Иванов. — Точно не запомнил. Петром Петровичем он назвался. А вообще-то, бог его знает, какие у него имя и фамилия. Виноват я, конечно, что документов не спросил, разрешив переночевать. Неудобно как-то было… А зашел он ко мне сегодня в первый раз часов в шесть или в начале седьмого и вскорости ушел на собрание. А может, и еще куда — я ведь этого тоже не проверял. Подождал я его до одиннадцати, да и лег спать: мне ведь на работу рано. Очень устал я за день: трудная поездка была, и заснул тотчас же. Вдруг слышу сквозь сон — Полкан лает. Поднялся, позвал собаку в сени, чтобы соседей не будила, иду открывать…

— А где теперь ваш Полкан?

— В погреб его этот мерзавец сбросил. Слышите, как скулит там?..

Стрельцов прислушивается — действительно скулит кто-то под полом чуть слышно.

— Ну так вот, вышел я во двор, а он мне навстречу — калитка, видать, не на засове была, — продолжает Иванов со страдальческой гримасой на лице. — Удивило меня еще и то, что он очень уж спешил поскорее попасть в дом. Да и вид у него был странный какой-то… Мокрый весь, тяжело дышит и злой, как черт. Это, правда, я уже в доме заметил… А тут еще Полкан начал на него рычать. Это его совсем разъярило. Размахнулся он и бац собаке сапогом в бок! Пес и угодил в открытый погреб. Тут уж я совсем заробел…

— А как выглядел этот человек? Каков он ростом, телосложением, во что одет?

— Здоровенный такой, широкоплечий и смуглый, как цыган. На циркового борца очень схож…

— Ас этим вот нет ли сходства? — показывает Стрельцов фотографию Козыря.

Иванов некоторое время внимательно рассматривает снимок, потом не очень уверенно заявляет:

— Немножко похож, пожалуй… Такой же плечистый. Только Петр Петрович постарше будет…

Снова, видно, заныла рана — он глухо стонет, стиснув зубы и сжав руки в кулаки.

«Придется прекратить допрос…» — решает капитан, но Иванов, полежав немного, продолжает:

— Почувствовал я, что неладное что-то с ним творится, и во двор хотел выйти от греха. А он отбросил меня в сторону, дверь на запор и свет потушил. Потом к окну прильнул. Я тоже из-за его спины наблюдаю, хотя и понять не могу, кого он высматривает там. И тут мы вас заметили… Я опять к двери, чтобы в дом вас впустить, а он выхватил что-то из кармана и шипит: «Ложись на пол, гад!..» Я уже за крючок взялся. И тут он бац в меня из пистолета… На какое-то мгновение лишился я сознания, а когда пришел в себя — слышу на кухне под чердачным люком грохочет что-то… Ну, а потом и вы ворвались…

Капитан Стрельцов тщательно осматривает дом Иванова, состоящий из двух комнат и кухни, но ничего подозрительного не обнаруживает. Зато находит след пули — маленькое черное отверстие, хорошо заметное на беленой стене у самых дверей. Значит, пуля, попавшая в Иванова, когда тот пытался сбросить с двери крючок, прошла через его руку навылет.

«Что же мне теперь с раненым делать?» — озабоченно думает капитан, бросая взгляд на хозяина дома. Но в это время из местной поликлиники прибывает сестра с бинтами и медикаментами. Ее прислал лейтенант Карцев. Поиски Козыря так и не увенчались в ту ночь успехом, хотя поселок был буквально прочесан местной милицией. Он как сквозь землю провалился…

Никаких следов Козыря не обнаруживается и днем, хотя капитан Стрельцов с группой оперативных работников занимается поисками с утра до поздней ночи. А на следующий день в поселок Первомайский неожиданно приезжает полковник Ковалев.

— Снова, значит, улизнул? — с непонятным Стрельцову спокойствием спрашивает он.

— Как в воду канул, — уныло отзывается капитан.

Они медленно идут по главной улице поселка, набросив на фуражки капюшоны прорезиненных плащей. Страдающий ревматизмом Ковалев зябко ежится от холодного ветра.

— А как обстоит дело с наводчиком Козыря? — спрашивает Ковалева Стрельцов.

— Арестован сегодня. Оказался станционным буфетчиком Орликовым.

— Допрашивали?

— Допрашивали. Упорствует пока. Уверяет, что ни к какому Козырю никакого отношения не имеет. Меня, знаете, что настораживает? — продолжает полковник, останавливаясь и поворачиваясь спиной к ветру, чтобы закурить сигарету. — Непонятная убежденность Орликова в том, что по делу Козыря против него не может быть никаких улик.

— А что у него в прошлом?

— Дважды отбывал наказание за мелкие кражи на транспорте.

— И все-таки устроился буфетчиком на станции?

— Директор вокзального ресторана уверяет, будто тот «втер ему очки», представив отличную рекомендацию с прежнего места работы.

— А как он объясняет смысл отправленных им телеграмм в Грибово?

— Утверждает, что имеет отношение только к последней.

— А предыдущие разве не его рукой написаны?

— В том-то и дело, что нет. Почерк на них женский. Предполагается, что писала его дочь. Сейчас этим занимается старший лейтенант Самойлов.

— Ну, а от той телеграммы, что его рукой написана, он ведь не отказывается? Этого разве недостаточно, чтобы…