Сильнее времени

Луна была огромная, красноватая, и даже простым глазом на ней можно было различить причудливые пятна. Ратов щурился, проверяя, как теперь видят его уже не близорукие, как прежде, глаза, старался рассмотреть какой-нибудь кратер. Когда появился взволнованный Петя тен-Кате, Ратов встал, усадил гостя, понимая, что нёспроста тот появился здесь.

— Твоя Ана — прелесть, — сказал он. — Блаженно спит. Хочешь посмотреть?

— Нет, — замотал головой Петя. — У меня совсем другой разговор.

— О ледяных материках? — спросил Арсений.

— Нет. О Великом рейсе. Скажи, Арсений, как велика твоя роль в нем?

— Вроде одной из колонн фасада. Убери — рухнет крыша.

— Я буду этого добиваться.

— Ты что? В своем уме?

— Слушай, Арсений. Каждый должен понимать свой долг перед человечеством.

— Допустим.

— Великий рейс еще должен состояться. Но первый звездный рейс уже позади.

— Принимал в нем участие.

— А в чем его смысл? В риске, которому вы себя подвергали?

— Не понимаю, куда гнешь.

— С Этаны привезли идею замораживания океанов, создания новых материков.

— Я с тобой спорить не стану, как это отзовется на климате Земли. На то у нас есть Всемирный комитет новой суши.

— Зато я с тобой стану спорить. Какое ты имеешь право посвятить себя массовому звездному перелету, когда не помог реализовать результатов своего первого рейса?

— То есть как это реализовать?

— Какое достижение цивилизации Релы передал ты людям?

— Пока еще никакое. А что?

— А то, что эмы умели выращивать живые ткани. Это по твоим отчетам.

— Умели. Это верно. Мы пытаемся воссоздать их способ. Организована специальная лаборатория при Институте жизни. Ею руководит Толя Кузнецов, сам побывавший у эмов.

— Побывавший? А кто жил среди них? Кузнецов?

— Жил среди них я.

— И изучал?

— Разумеется.

— Так как же ты можешь стоять в стороне?

— Чего ты добиваешься?

— Твоего перехода в лабораторию Кузнецова, помощи ему.

— Постой, постой? Ты что? За старое? Не мытьем, так катаньем, а попытаться сорвать Великий рейс? Чтобы ледяные материки свои замораживать? — рассердился Арсений Ратов.

— Подожди, — волнуясь, сказал Петя. — Не подозревай меня. Я тебе все расскажу.

И они пошли по дорожке к полю.

Луна поднялась уже высоко и стала походить на серебряный циферблат без стрелок, но с темными пятнами…

Часть третья СИЛЫ ВЕЛИКИЕ

В мире много сил великих, но сильнее человека нет в природе никого.

Софокл

Глава 1 ГЛАЗА ЭМОВ

Арсений Ратов, задумчиво свесив голову, грузно шагал в тени столетних лип звездного городка и вдыхал их медвяный запах. Он был озабочен предстоящим разговором с отцом.

Как все изменилось! Маленькие саженцы около спортивных площадок и тренажных павильонов, где он тренировался как космонавт, стали гигантами. Новые здания, странно круглые, сужающиеся кверху, охваченные спиральной дорожкой, по которой можно дойти до самых верхних этажей, выделялись среди старинных домиков — современников первых шагов в космос.

Под руководством отца, вместе с Иваном Семеновичем Виевым и Петром Ивановичем Тучей, Арсений работал над воплощением замысла, превосходящего все, что он мог вообразить себе и до полета к мудрым эмам, да и теперь, над проектом Великого звездного рейса на Гею.

Он знал, что отец, руководитель Великого звездного рейса, гордится сыном, ценит все, что тот внес в разрабатываемый проект.

Проект этот помимо технической имел еще и другие стороны: социальную, краеведческую, демографическую.

Наступило ответственное время испытания аппаратов и машин, изготовленных во многих странах Объединенного мира, близилось время, когда Высший ученый совет мира примет окончательное решение о пути, по которому пойдет человечество.

Песок поскрипывал под нарочито замедленными шагами Арсения.

Он вошел в кабинет к отцу спокойный, но напряженный, собранный.

Роман Васильевич радостно поднялся из-за заваленного чертежами стола:

— Привет, сынок! Как Вилена? Как малыши?

— Ан и Ана здоровы. Девочка порой капризничает. Требует маму. Ан смотрит на нее неодобрительно.

— Серьезный карапуз. И когда только девчушка успела привязаться к матери? Посещения такие редкие и короткие. Или кровь сказывается?

— Вилена жалуется: вцепится ручонками в мать, и в слезы. Трагедия.

Старший Ратов вздохнул:

— Что поделать.

— Есть что. Потому и зашел. Дело в том, отец, что не смогу больше заниматься я нашими делами.

— То есть как это «не смогу»? Вот как? — Роман Васильевич пристально посмотрел на сына. Рука его скомкала ближнюю бумажку. — Объясни.

— Твоим помощником сможет стать каждый, кто знает звездоплавание. А среди эмов никто, кроме меня, не жил.

— Так. Верно. И что же?

— Перейду в Институт жизни. К Анатолию Кузнецову. В лабораторию живой ткани.

— Ты же не биолог! — возмутился Роман Васильевич. — Там от тебя толку будет, как от буйвола в птичнике.

— Долг.

— Разве твой долг не в том, чтобы завершить вместе с отцом и товарищами то, что имеет решающее значение для всего человечества?

— Не сердись, отец. Ты прав, и ты не прав. Там — тоже для человечества.

— Прав и не прав? Завидная логика.