Сильнее времени

Арсений долго не мог прийти в себя. Ломались все его представления об эмах, чуждых принуждению. Оказывается, с точки зрения «высшего разума» он был не столько гостем чужепланетной цивилизации, сколько важным звеном единой космической связи. Арсению казалось, что он не может очнуться от кошмара. Что за дикий, противоестественный мир его окружает, с саламандровыми превращениями, кельями-сотами «муравейника», «окнами дальности» и живыми машинами всех видов… даже стерегущих теперь его.

Но разве ученый-энтомолог не изучает столь же странный мир, мир насекомых? Разве не рассматривает он в микроскоп диковинные организмы? И разве, когда он вернется в семью и будет расспрашивать внуков о школьных уроках, мир, который он только что видел, будет менее реальным?

Но энтомолог мог отодвинуть от себя микроскоп, мог уйти из лаборатории, Арсений же не мог пошевелиться.

Искусственные «удавы» победили его. Через короткий срок звездолет, связанный жестким графиком рейса, улетит, и Арсений Ратов останется здесь навсегда. Никогда ему не увидеть Землю!

И Арсений задумался. Бессильный против живых машин, он вдруг усомнился в себе, в своих поступках. Всегда ли он верно выбирал путь? Не платит ли теперь он судьбе за вырванные у нее минуты счастья с Виленой? За жестокость, с которой, по существу говоря, оставил ее? За слабость, когда не смог противостоять самому себе и женился перед отлетом?

Да и здесь, на Реле, не слишком ли наивно доверился он эмам, оставив своих товарищей? Кто он здесь, гость или пленник?

Так истязал себя Арсений. А время уходило. Звездолет вынужден был улететь. И Ратов понял, что нет ничего сильней времени.

Глава пятая… ЭОЭЛЛА

Искусственные «удавы» победили Арсения.

Передумав о многом, переоценив всю свою жизнь, с горечью смотрел он на лежавший неподалеку старый добрый шлем и баллоны с земным воздухом.

Решение пришло само собой. Арсений тотчас надел шлем и открыл краники кислородных баллонов.

Он выпрямился во весь свой земной рост, жадно вдохнув родной воздух Земли. И почувствовал, как наливается силой, как исчезли все подтачивавшие его волю сомнения.

Немые стражи, почуяв движение пленника, зашевелились. Арсений наклонился, словно хотел схватить сверхтяжелую штангу, и искусственные «змеи» обвились вокруг его рук, оплели ноги и сдавили грудь. Но сейчас он хотел этого.

Эмы, задавая программу своим искусственным мышцам, не учли такой простой военной хитрости, какую применил Арсений, наследник миллионов земных поколений, боровшихся за жизнь, — «удавы» уже не могли удушить его, выводя из строя живой нагрудник. У него были баллоны! Но «змеи» держали его, не позволяя шелохнуться. И тогда пошла сила на силу. Арсений вспомнил музыку Видены, когда-то помогшую ему в гимнастическом зале, и под ее четкий ритм снова перенапряглись его мышцы. В такт ей он резко выпрямился, и обрывки искусственных «змей» закорчились на полу.

Он ринулся в соседнюю келью и застыл на пороге, не веря глазам. Перед ним вместо холодного и жесткого Эоэмма с безобразным хоботом на лице стояла живая Нефертити, с тонким, одухотворенным лицом, с миндалевидными глазами, лишь отдаленно напоминавшими глаза эмов, с благородным носом и чувственными губами.

Земная женщина на Реле? Откуда? Острая догадка обрадовала его. Не зря древние статуэтки «догу» напоминают эмов, видимо, те посетили все-таки Землю! И может быть, захватили с собой кого-нибудь из землян. Не потому ли так походит эта незнакомка на Нефертити?

— Кто ты? — прошептал Арсений, откинув стекло шлема. Нагрудник снова позволял ему дышать без баллонов.

— Я? — ответила женщина. — Я — Эоэлла. Так назвал бы меня твой друг.

Арсений непонимающе смотрел на спадающую складками длинную белую одежду, в которой он принял незнакомку сначала за Эоэмма.

— Эоэлла? — переспросил Арсений. — Говоришь на нашем языке. Потомок когда-то захваченных с Земли эмами древних людей?

— Эмы никогда не были на твоей планете, Арсений, — сказала женщина, назвав Ратова по имени.

— Не шути. Если ты — космонавтка, прилетевшая на втором звездолете Виева, то я вернусь с вами на Землю.

— Пришелец, я никогда не была на Земле.

— Кто ты? — снова отступил к «окну дальности» Арсений.

— Ты порвал искусственные мышцы, отбросил эмов со своего пути, почему отступаешь сейчас?

— Не могу поднять руку. Ты женщина…

Назвавшая себя Эоэллой улыбнулась. И столько женственности было в этой улыбке, что Арсений смутился. Он вдруг решил: эмы каким-то способом вызвали у него галлюцинацию, чтобы помешать уйти.

— Почему, почему? — сказала Эоэлла. — Потому, что я знаю твой язык из твоих бесед с друзьями. Ваши сигналы можно было проанализировать математически. Это и было сделано мной.

— Никогда не говорили с тобой или при тебе.

— Вы, пришельцы, часто говорили со мной… И еще с Эмсом, как вы его называли.

— Кто ты? — повторил Арсений.

— Я была тем, кого вы называли Эоэммом. Теперь после метаморфоза я стала элой. Меня надо называть Эоэллой. Так, скажешь?

— Обрела дар речи?